Время Ч.
Шрифт:
Еще в начале 1995 года Дерипаске приходилось ночевать прямо в цехах СаАЗа на сложенных в ровные ряды алюминиевых чушках (там он, как утверждают очевидцы, прятался от боевиков Татаренкова)...
С Татаренковом я познакомился летом 2000-го, когда «саяногорского авторитета» транзитом через Москву везли из Греции в Красноярск, где он должен был дать показания против Анатолия Быкова. Наша съемочная группа ждала Татарина в аэропорту, где бойцы СОБРа пересаживали своего «подопечного» с одного рейса на другой. Тогда я и спросил Татаренкова о том, правда ли, что он готовил покушение на Дерипаску в далеком уже девяносто пятом. «Вы об этом самого Дерипаску спросите, – ответил Татарин. – Он должен помнить». Что ж, теперь мне представилась
– Что-то же было?
– Безусловно. Но не получилось у них...
Очередной звонок прерывает его ответ. «Позже, через пятнадцать минут», – режет Дерипаска. Можно было подумать, что он сейчас продолжит разговор о Татарине и его банде. Но, это просто видно, он уже сказал то, что хотел. Для него тема закрыта. В данном случае важна не конкретная деталь, важнее – проблема, результат, цель, ответ на вопрос, чем в итоге эта проблема разрешилась. Я, кажется, начинаю понимать его логику построения разговора. Но об этом – позже...
– Российскую алюминиевую промышленность мы вычистили. Этот процесс долго длился – с девяносто четвертого по две тысячи первый. Зато сейчас в бизнесе нет ни «воров в законе», ни криминальных авторитетов. Какой-нибудь ачинский «авторитет» уже не может сказать, что у него есть влияние на комбинате. Влияние там есть только у одного человека – у директора завода. Где-то коррумпируются чиновники во время проведения тендеров или конкурсов, это все, наверное, осталось. Но это другого порядка опасность, она просто другой социальный характер несет. То, что мы пока миримся с такой нечестностью, свидетельствует только о нашей бедности. Со временем, уверен, и это пройдет...
– Мне приходилось слышать, что Черного в те годы действительно многие боялись? Неужели он мог на убийство пойти?
– Трудно это сказать под запись...
Дерипаска смотрит на диктофон, как будто взвешивая, продолжать ему с ним и со мной общаться? Он будто играет в шахматы, просчитывает ходы. Если он делает паузу, это не значит, что вопрос поставил его в тупик. Это как-то трудно представить. Кажется, даже диктофон чувствует напряжение, повисшее в комнате. Дерипаска сейчас ответит, но не стоит ждать на лобовой вопрос лобового ответа. Может быть, он о чем-то другом вдруг заговорит. Я этого не знаю, уверен только в том, что он в удобной ему же форме скажет именно то, что считает нужным. А вы уж понимайте, как хотите...
– Но раз люди его боялись... Вы же сами вспоминаете Отари Квантришвили. Когда люди из криминальной среды увидели доходы, которые получали «алюминиевые бизнесмены», наверное, спортсмены хотели их заставить поделиться, получать доходы от Красноярска, Братска. А Миша решил пойти ва-банк и с ними повоевать. Причем чужими руками. Я догадываюсь чьими. Потом испугался и сбежал, оставив людей дальше здесь разбираться. Может быть, он раньше с этими спортсменами делился. А теперь не захотел. Почему иначе он решил вдруг уехать? Отарика, конечно, убили из-за алюминия. Потому что он туда полез.
Я и мои коллеги сделаны из другого теста, мы – из реального мира. Мы лучше службу безопасности создадим, она эти проблемы будет предотвращать. Мы пошли другим путем...
Через двенадцать лет после того, как Дерипаска возглавил СаАЗ, он построил крупнейшую в мире алюминиевую компанию и занял первые места в рейтингах российских миллиардеров.
Почему у Дерипаски получилось то, что не удалось Михаилу Черному? Я попробую ответить на этот вопрос его же словами...
«В российском бизнесе начала 1990-х годов было много людей, попавших в него по наследственному номенклатурному праву, – вспоминал Олег Дерипаска в одном из своих интервью, найденных мной в архиве. – Людей без образования, без квалификации, получивших доступ к ресурсам национальной экономики и возможность сразу на них заработать. Они действовали безо всякого анализа, не говоря уже о стратегии, просто „сели“ на активы и выкачивали из
Стратегия Дерипаски, к реализации которой он приступил позднее, в 1997 году, предполагала строительство вертикально-интегрированной компании, включающей в себя полный производственный цикл, начиная с добычи и переработки сырья и заканчивая продукцией высоких переделов. Но для того чтобы идти вперед, предстояло вырваться из объятий TWG...
– Алюминиевый бизнес сам по себе очень примитивен. Достаточно получить хорошее образование, закончить физфак университета или факультет высшей математики и кибернетики и можно смело двигаться вперед. В металлургии нет никаких тонкостей, действительно простой бизнес. Люди небольших умственных способностей в середине девяностых считали, что могут построить новую экономику. Они решили, что они – спасители Отечества. Вот сейчас, когда мы начали строить заводы, развивать социальную сферу, укрупнять бизнес, осваивать новые технологические процессы, выяснилось, что нужны новые знания. Это постоянное движение вперед, постоянная учеба. Надо экономике учиться, а не купи-продай. Простая модель «больше денег – больше славы» отучила людей работать и думать, просчитывать экономические проекты на несколько шагов вперед. Эта модель превалировала в то время, но она, к сожалению, и сейчас работает. Мы хотели разрушить эту систему координат, когда только столкнулись с этой проблемой, в начале девяносто четвертого года хотели отодвинуть ТВГ от бизнеса. Но нас было всего около двадцати сотрудников в компании «Алюминпродукт»...
К тому времени мировой рынок алюминия после обвала цен в 1995 году два года находился в стагнации. Цены на глинозем и железнодорожные тарифы, наоборот, выросли. Рентабельность производства алюминия в России снизилась до одного процента, но изменения мировой конъюнктуры никак не отразились на TWG, которая переложила все издержки на российские заводы. Правила игры TWG оказались жесткими: от повышения цен на алюминий выигрывали только трейдеры, от понижения цен убытки несли только сибирские алюминиевые заводы.
TWG, самостоятельно реализуя российский алюминий на Лондонской бирже, заводам оставляла лишь средства на издержки производства и текущий ремонт, вспоминают сегодня в «Русале». Инвестиций в производство TWG не делала, исключением были проекты по производству сверхчистого алюминия марки А7Э, пользующегося повышенным спросом на мировом рынке. Попытки директоров российских заводов вести самостоятельную промышленную политику пресекались на корню.
СаАЗ под руководством своего акционера и гендиректора Олега Дерипаски производил алюминий, продавал его через зарегистрированное в Ирландии СП Tradalco, но желание выйти из-под опеки иностранной компании, видимо, так же довлело над Дерипаской, как и над другими лояльными TWG топ-менеджерами российской цветной и черной металлургии. И в 1997 году Дерипаска создает собственную трейдинговую компанию для продажи металла на экспорт – это был первый демонстративный жест в сторону TWG.
Тем временем обстановка вокруг завода накаляется. После появления в прессе критических материалов о TWG и выступления в Госдуме министра внутренних дел Куликова активизируются конкуренты. Срочной отмены приватизации СаАЗа требует мэр Саяногорска Сергей Бондаренко, а на самом СаАЗе прокуратура проводит обыски.
Управляющим активами TWG в России становится понятно, что ситуация в российской металлургии окончательно выходит из-под контроля британского трейдера. Возникает идея создания концерна «Союз-Металл-Ресурс», в который помимо КрАЗа, вечного врага TWG, входят СаАЗ (Олег Дерипаска), ММК (Виктор Рашников), НЛМК (Владимир Лисин), Гайский ГОК и Уралэлектромедь (Искандер Махмудов). Участники новообразования разрывают все коммерческие связи с TWG.