Время черной луны

Корсакова Татьяна Викторовна

– Ему, окаянному, – Ленька поднес трубку к уху. – Только бы он сегодня дежурил.

Им «повезло», Валик-Франкенштейн дежурил. Мало того, звонку Зубарева обрадовался невероятно, велел выдвигаться незамедлительно и для успокоения нервов, которым непременно грозят страшные потрясения, захватить с собой побольше водки. Ну и закуси. Как же без нее?!

До места они добрались быстро. Ночной город на пару часов забыл о пробках, был дружелюбен и назойлив, как подвыпивший товарищ: подмигивал разноцветными огнями рекламы, зазывал распахнутыми дверями клубов, казино и круглосуточных

супермаркетов, соблазнял пугливыми стайками проституток. Город жил и развлекался, а им, двум дурням, предстояло коротать ночь в обществе трупов и санитара с манией величия…

– …Ты, главное, не дрейфь! Поздно дрейфить-то! – Зубарев продолжал дубасить в запертую дверь, но по истеричным ноткам, проскальзывающим в его голосе, было понятно, что подбадривает товарищ, скорее всего, самого себя.

Монгол молча отодвинул Зубарева в сторонку, пошарил ладонью по стене и нажал на кнопку звонка. Чего силы тратить и казенное имущество крушить, если вот оно – чудо прогресса? Главное, чтобы это чудо еще и работало, а то мало ли что. Вон, к примеру, на территории морга ни один фонарь не горит. Может, из экономии, а может, для пущего антуражу.

Время шло, а им так никто и не открыл.

– Ну, что стоять-то тут? Может домой? – с плохо скрываемой надеждой спросил Зубарев и испуганно вздрогнул, когда за их спинами что-то зловеще хрустнуло.

– Здраштвуйте, гошти дорогие. – Из темноты вынырнула долговязая тень. – Давненько я человечешкой кровушкой не баловалша.

Скудного лунного света хватило, чтобы увидеть белый балахон, раскинутые в стороны лапы и фосфоресцирующие клыки.

– Матерь Божья… – Зубарев прижался спиной к запертой двери и забормотал что-то неразборчивое.

Чудо в балахоне Монгола не впечатлило, скорее взбесило – самому захотелось кровушки или, на худой конец, свернуть кому-нибудь шею. Возможность представилась почти сразу же: привидение или вампир – хрен поймешь – с замогильным подвыванием шагнуло навстречу. Шея у него оказалась хилой, прямо-таки цыплячьей, и как только Монгол сжал ее чуть посильнее, подвывания сменились жалобным визгом.

– Эй, мужик, ты што, шуток шовсем не понимаешь? – При ближайшем рассмотрении оказалось, что это, конечно, не вампир, а тщедушный, облаченный в медицинский халат парень, дикцию которого изрядно портила пластмассовая вставная челюсть.

– Таких не понимаю. – Монгол разжал пальцы, и горе-вампир отпрянул в сторону. – Вроде бы в гости серьезных людей позвал, а сам тут устраиваешь какой-то цирк. Зубы где взял?

– У племянника одолжил. – Челюсть шлепнулась на крыльцо, противно хрустнула под наступившим на нее ботинком. – Думал, прикольно получится, а вы совсем без юмора.

– Я с юмором, – подал голос приободрившийся Зубарев, – я тебя, Валик, сразу узнал.

– А чего ж, если узнал, чуть дверь от страха не снес? – Валик поднялся на крыльцо, зазвенел ключами.

– Так это я подыграть тебе решил, думал товарища своего напугать, а он, видишь какой оказался, без юмора…

– В моем деле без юмора никак нельзя, потому что…

Разъяснения Валика потонули в пронзительном скрипе

открывающейся двери, под козырьком крылечка ярко вспыхнула лампочка. Значит, электричество в этом царстве мертвых все-таки имеется, просто его экономят.

– Водку принесли? – В бескомпромиссном электрическом свете от готического антуража зубаревского одноклассника не осталось и следа. Высокий, болезненно худой, с копной рыжих волос и редкой щетиной, парень выглядел не особо респектабельно и на роль Харона совсем не годился. Даже подозрительные бурые пятна на мятом медицинском халате не добавляли ему брутальности. Невольно задашься мыслью – а стоит ли такому заморышу что-либо доказывать?

– Обижаешь, – Зубарев кивнул на стоящий на крыльце пакет с провиантом.

– А пожрать? Жрать что-то хочется. – Валик-Франкенштейн уже окончательно оправился от пережитого унижения и теперь давал понять, что ситуация под контролем и главный в ней именно он, а не какие-то там залетные гости.

– И выпить, и пожрать, – Зубарев в нетерпении пританцовывал перед распахнутой дверью, но войти не решался. – Ну, что ж ты нас на пороге держишь, что ж не приглашаешь в свою обитель страха?

– Обитель страха – как ты хорошо сказал, – Франкенштейн приосанился. – Главное, чтобы вы потом не пожалели. – Его рябая от веснушек морда расплылась в зловещей улыбке.

– Не пожалеем. – Монгол, которому ритуальные танцы на крылечке изрядно надоели, оттер Франкенштейна от двери и решительно переступил порог.

На первый взгляд ничего ужасного в «обители страха» не наблюдалось. Если не принимать во внимание явные следы запустения. Длиннющий, похожий на тоннель коридор с облупившейся грязно-зеленой краской на стенах терялся в темноте. От выложенной в шахматном порядке черно-красной плитки рябило в глазах. Пол, казалось, бугрился и вздыбливался под ногами. А может, это был вовсе не оптический обман, а разгильдяйство плиточников. Выяснять причину Монголу не хотелось.

– Куда идти? – спросил он не оборачиваясь.

– Прямо по коридору, – в голосе Франкенштейна послышались злорадные нотки, – там в самом конце будет лестница в подвал.

– А нам в подвал? – подал голос Зубарев.

– Да, Леонид, нам в подвал. – Злорадные нотки сменились зловещими.

Монгол поморщился. Происходящее не нравилось ему все больше и больше. И не из-за страха. Коль уж этот рыжий заморыш тут обитает и со страху не умирает, то ему-то чего бояться? Просто неприятно плясать под чужую дудку, заниматься всякой ерундой, да еще в столь несимпатичном месте.

– А что в подвале? – не унимался Зубарев.

– Так они.

– Кто?

– Жмурики. – Франкенштейн щелкнул выключателем, и коридор осветился мертвенно-белым светом. – Вы ж сюда не просто так пришли, ребята? – Он обернулся, с вызовом посмотрел на Монгола, подмигнул притихшему Леониду. – Вы ж смелые и решительные, у вас же жизнь – сплошные стрессы. А мы тут так – ромашки нюхаем.

– Ромашки? – Зубарев потянул носом, – Что-то не особо тут ромашками пахнет. Химия какая-то.

– Формалин это, раствор для консервирования.