Время Чёрной Луны
Шрифт:
Сергей пожал плечами.
– Нормально.
– Нормально!
– тётя чуть не поперхнулась от справедливого возмущения.
– Не сидел ты голодный! Папочка за тобой, как за грудным ходил! От того такой дурень и вырос! А я бы тебя порола! Каждый день! До крови бы порола! Чтоб шкура слазила!
Сергей подумал о том, что многие пожилые люди, не имеющие детей, тяжело это переносят под старость. Вслух он, конечно, ничего не сказал.
Он вышел из дома спустя минут пятнадцать. Стояло утро, не по декабрьски тёплое. Снег, выпавший с вечера, уже расстаял. Земля, тротуар, деревья, давно простившиеся со своими листьями - всё почернело и набухло от влаги. На небе не было видно сейчас ни единого облачка. Где-то на востоке поднималась
Сергей посмотрел на часы. Время у него ещё есть, можно особенно не торопиться. Редакция газеты "Демократическая Кубань", где он - Сергей Макаров два года уже работал штатным репортёром, находилась в получасе ходьбы от его дома.
...Андрей Никитченко - штатный автор "Демократической Кубани" провёл тяжёлую ночь. В глазах у него рябило, во рту разместилась пустыня - горячая и горькая на вкус. Стакан крепкого чаю и пол-пачки "L&M" на завтрак не помогли развеять этого ощущения. Мысленному взору Никитченко представлялся сейчас коммерческий ларек, что в квартале от редакции, где на витрине красовались аккуратные бутылки с бесцветной жидкостью. Подумав, Никитченко зажёг ещё одну сигарету и, накинув куртку, неспешными шагами выбрался из кабинета.
...Проходя по улице, Сергей увидел кучку людей, столпившихся у подъезда. Он подошёл ближе. Тело, прикрытое белой простыней, лежало на тротуаре рядом с бордюром. Краешком из-под простыни выглядывало дуло пистолета, который покойник всё ещё сжимал в руке.
– Ничего интересного!
– патрульный в форме грубо схватил Сергея за руку.
Потянув носом, Сергей понял, что тот под градусом. Спорить не стал. Молча отошёл в сторону и продолжал наблюдать за происходящим.
...Редакция газеты размещалась в двухкомнатной квартире на первом этаже пятиэтажного здания, каких немало появилось тут в хрущёвские времена. Одна из комнат была чем-то вроде рабочего кабинета трёх штатных авторов "Дем. Кубани", которые, собственно, и делали весь номер. Кроме Никитченко и Макарова здесь трудился ещё один их коллега - Вадим Ромашов, но тот вчера ещё уехал в командировку, в Майкоп, и возвращение его ожидалось только после обеда. Вторую комнату занимали стол главного редактора и пара компьютеров. Одна из двух компьютерщиц выполняла также и обязанности корректорши, за что ей приплачивали дополнительные гроши.
Газета "Демократическая Кубань" вынырнула на волне гласности и демократии - в 1990-ом году. Сейчас, когда заканчивался уже 2002-й год, история этой газеты хранила в себе немало печального. Дмитрий Сергеевич до сих пор и с неприятным чувством вспоминал первый кризис демократической идеологии, случившийся в начале девяностых, когда коммунизм отошёл в прошлое, когда критика умершего советского строя перестала быть показателем прогрессивности мышления, и, что самое страшное, смертельно надоела читателям. Новые, демократические, отцы края, напоказ всем, зубами терзали друг друга, подрывая у простых людей последние, жалкие остатки уважения к отечественной демократии. Наконец, всё это кончилось. Очередным губернатором стал Николай Кондратенко. И Дмитрий Сергеевич Покровский, который кожей впитал демократические идеалы, не мог примириться с таким жестоким поражением. Он видя, что население края, и русское и нерусское, в массе своей поддерживает губернатора-патриота, ещё сильнее ненавидел его. Из номера в номер газета публиковала антикондратенковские материалы, теряя постепенно и читателей и тираж. Покровский старался бить не только по Кондратенко, но и по людям из его команды, на что одна за другой следовали повестки в суд. Кондратенко ушёл, на смену ему явился другой губернатор из той же среды - Александр Ткачёв. Война, тяжёлая война за демократию на Кубани, которую вел Дмитрий Сергеевич
...Макаров увидел Диму Вартастёва - репортёра из "Кубанской Молодёжи". Интересно, как этот тип успел? Сергей посмотрел на часы. Половина десятого. Пора в редакцию, он здесь и так задержался.
...Дмитрий Сергеевич - полный мужчина в возрасте, с круглым обрюзгшим лицом, был сегодня не в настроении. Его что-то очень беспокоило. Покровский нервно перелистал пухлый потёртый справочник, но видно было, что мысли его не здесь. Дрожащими пальцами он вынул из раздавленной пачки мятую сигарету, ещё зачем-то примял её, после чего сунул в рот. Затем посмотрел, как от кипятильника, опущенного в чашку с водой, отделяются первые, робкие пузырьки. В тот момент, когда Никитченко прошаркал мимо по коридору, Покровский зажёг сигарету и, глядя на тлеющий кончик её, судорожно затянулся.
Никитченко, доковыляв до двери, открыть её не успел. Он увидел, как дверь распахнулась ему навстречу, и перед ним возникла рослая фигура в чёрной кожанке. Никитченко инстинктивно шагнул назад, и в тот же момент что-то бесшумно стукнуло его - точно в лоб. Убийца, опустив пистолет, спокойно переступил через труп и направился к редакторскому кабинету. Следом за ним появились ещё четверо. Каждый держал наготове пистолет с глушителем.
Всё происходило быстро.
Один остался стоять у двери.
Другой направился на кухню.
Потом вернулся и, не опуская ствола, прошёл в комнату, соседнюю с кабинетом редактора. Обычно здесь работали трое: Макаров, Никитченко и Ромашов. Сейчас не было никого: Макаров опаздывал, Ромашов не вернулся ещё из Майкопа, а Никитченко уже лежал в коридоре с простреленным черепом.
...Когда Покровский услышал шаги за дверью и удар об пол, его словно парализовало. Он не мигая уставился на дверной проём, где тотчас же появилась фигура крепко сложенного кавказца, небритого, с пистолетом в руке. Дуло, увенчанное тяжёлым набалдашником, тупо и с презрением глядело в лицо главному редактору. Белый, как будто уже покойник, Покровский не мог даже пошевелить языком.
Одна из компьютерщиц дико взвизгнула - словно кошка, которой нечаянно прищемили хвост. Усатый тип, что стоял за спиной кавказца, резким движением выбросил вперёд руку с пистолетом. Ствол его затрясся от судорожных хлопков. Он не прекратил стрельбу, пока не выпустил всю обойму. Глаза у него налились кровью, как у быка: с полминуты он молча разглядывал два тела, развороченных выстрелами.
Кавказец в кожаной куртке продолжал держать на прицеле редактора.
– Мне нужно то, что ты вчера получил от Макарова, - сказал он спокойно.
Покровский с усилием разжал челюсти. Сигарета выпала у него изо рта прямо на стол.
– У меня ничего нет, - выговорил он, заикаясь. Зубы у него дрожали, язык не слушался.
– Он всё забрал, ничего не осталось. У меня нет, правда...
Кавказец продолжал стоять, изучающе разглядывая перепуганного редактора.
– Вы должны мне верить, - пролепетал тот.
– Я не обманываю.
– Я верю, - кавказец равнодушно спустил курок.
Хлопок - и редактор вздрогнул всем телом. Потом тяжело съехал вниз. Кавказец опустил пистолет и посмотрел на чашку с кипящей водой. Он отодвинул ящик редакторского стола и, вытащив двумя пальцами кипятильник, положил его прямо на бумаги.
– Пойдём, - бросил он усатому, который с интересом глядел, как над столом поднимается струйка дыма.
Пятеро мужчин вышли в подъезд, оставив дверь в редакцию приоткрытой. Кавказец в кожанке заткнул за пояс свой пистолет и сунул в рот сигарету. В подъезде было темно: лампочку вывинтили ещё на той неделе. С улицы появилась женщина в сбитом платке и с кошёлкой. Она боязливо покосилась на пятерых мужчин с угрюмыми физиономиями и, тяжело ступая, направилась на второй этаж. Кавказец молча поглядел ей вслед.