Время, чтобы вспомнить все
Шрифт:
— Да, я это знаю, но мне кажется, что ты изнуряешь себя за тридцать сребреников.
— Что-что?
— Все эти чаши и миксеры для коктейлей, которые ты получаешь на турнирах по гольфу, все эти портсигары, что тебе вручают за твои речи…
— Выражение «тридцать сребреников» имеет совсем иное значение, и я уверена, Артур, что оно так же не по душе Джо, как и мне, — вмешалась Эдит.
— Наверное, это был неудачный выбор слов. Но ты должен быть верен самому себе. Ведь человек может предать и себя самого.
Джо заерзал в своем
— Я рад, что ты это сказал. Именно этого я и не делаю. Если бы я не совершал эти поездки, то не был бы верен самому себе. — Джо повернулся к Эдит. — Сказать ему?
— Похоже, ты уже собрался это сделать, так зачем меня спрашивать?
Джо закурил сигарету.
— Артур, я в какой-то мере действительно коммивояжер. Я продаю предмет под названием «Джо Чапин».
— Понятно.
— Эти поездки часто были изнурительными, но у них была своя цель, и не только тридцать сребреников.
— Рад это слышать, — сказал Артур.
— До этой минуты никто, кроме Эдит, не знал, в чем суть этих поездок. О, наверное, люди строили догадки, но это были всего лишь догадки. Не более того.
— Продолжай.
— Неподтвержденные слухи. Дело в том, что я собираюсь баллотироваться.
Артур посмотрел на Эдит и рассмеялся. Но Эдит даже не улыбнулась.
— Я смеюсь, потому что только что сказал Эдит: у меня такое впечатление, будто ты собираешь баллотироваться на какую-то должность.
— И ты был прав. Я собираюсь баллотироваться на вице-губернатора.
Артур потер подбородок, потом погладил нос.
— Как только ты мне это объяснил, все стало ясно, — сказал Артур. — Посланник доброй воли вроде Линдберга. Починка заборов, пока они не успели развалиться.
— Можно сказать и так, — отозвался Джо.
— Значит, ты собираешься выдвигать себя в следующем году? Ведь в следующем году мы уже будем выбирать нового вице-губернатора.
— Я надеюсь, что успею, — сказал Джо.
— Мне держать это в секрете?
— О да. Я жду правильного момента.
— Чтобы объявить об этом Майку Слэттери и всем прочим? — Да.
— А как ты узнаешь, что настал правильный момент?
— Ну, в каком-то смысле я полагаюсь на интуицию. Когда сочту, что во всех частях штата у меня достаточно приверженцев, я объявлю о своих намерениях. Знаешь, Артур, я представился людям в каждом округе по крайней мере один раз, а в некоторых округах — таких как Аллегени, Лакауна, Дофин, Филадельфия и Беркс — раз по десять, не меньше.
— Боже мой, в нашем штате семьдесят шесть округов. Дел у тебя было невпроворот.
— Тут ты, черти подери, прав.
— Неужели профессионалы ничего не заподозрили?
— Заподозрили, но помалкивают. У них нет никаких доказательств. Политических речей я не произносил, ну разве что в прошлом году выступил раз-другой в поддержку мистера Гувера.
— И таким образом объявил себя противником Эла Смита. Поверь мне, тебя услышали.
— Но я же республиканец. И не делаю из этого тайны. Я
38
Нью-йоркская политическая организация (1786–1960), представлявшая собой политическую машину Демократической партии, контролировавшую политику города Нью-Йорка. С этой организацией был связан кандидат в президенты Эл Смит.
— Ну, в нашей корзинке тоже есть тухлые яйца. Правда, в данном случае это не имеет никакого значения. Как говорится, было и прошло. Меня больше интересует твоя кампания. Ты считаешь, что у тебя достаточно приверженцев, чтобы убедить таких, как Слэттери и его парни, что ты подходящий кандидат?
— На это я и рассчитываю.
— А что, если они своего кандидата на следующий год уже выбрали?
— Если сочтут меня стоящей кандидатурой, они свое решение переменят.
— Это верно.
— Но ты, Артур, не высказал ни свое одобрение, ни осуждение, — сказал Джо.
— Ты же прекрасно знаешь мое отношение к политике, но ты и прекрасно знаешь мое отношение к тебе.
— Это все, что мне хотелось знать.
— Я в твою поддержку скажу все, что только можно, хорошее, и наскребу для тебя столько денег, сколько смогу.
— Я в этом не сомневался, — сказал Джо.
— Мне кажется, я догадываюсь, почему ты стремишься к этой должности.
— Говори, и я скажу тебе, прав ты или нет.
— Ты хочешь быть под стать своему деду, — сказал Артур.
— Точно, — сказал Джо.
Он посмотрел на Эдит, та ответила ему выразительным взглядом, и Джо не добавил ни слова.
— С моей точки зрения, ты и без всяких политических кампаний ничуть не хуже своего деда, но я исторических книг не пишу, а именно это, наверное, у тебя на уме. На самом деле, Джо, после минутного размышления я, пожалуй, скажу, что ты выбрал стоящую цель. В нашей семье было несколько судей, и я часто думал, что мне бы и самому хотелось войти в историю в роли судьи. Но у меня никогда не хватало честолюбия, чтобы заняться политикой. Однако у тебя больше честолюбия и больше гордости, и я всегда это знал. Лучшего человека, чем ты, им просто не найти. Но сначала — прежде чем начнешь чинить заборы — почини свою ногу. Мне пора идти.
Когда он ушел, Эдит сказала:
— Я боялась…
Джо понимающе кивнул.
— Я хотел рассказать ему все. Я мог рассказать ему все. Но рад, что ограничился только тем, что сказал. Не то что мы не доверяем Артуру, но думаю, если бы я рассказал ему то, что на самом деле задумал, это было бы для него потрясением.
— Он и так был потрясен, — сказала Эдит. — Ему все это не нравится.
— И это доказывает, что он настоящий друг. Несмотря на свое отношение к политике, он собирается меня поддержать.