Время далекое и близкое
Шрифт:
– Откуда там взялись доты?
– с иронией спросил Иосиф Виссарионович. Доты были на Карельском перешейке, а у вас - дзоты?
Были и другие реплики. Речь, например, зашла о необходимости занятий физической подготовкой. Кто-то из командиров рассказал о том, что он сам лично много внимания раньше уделял физической подготовке красноармейцев, по утрам вместе с ними занимался зарядкой, бегал кроссы.
– А сейчас это не делаете?
– спросил Сталин.
– Прекратил, товарищ Сталин, - признался комбриг.
– Жалобы посыпались: мол, неоправданно много гоняю людей. Чуть к ответственности не привлекли.
И. В. Сталин огорченно покачал
Советско-финляндская война 1939-1940 годов многому нас научила, на многое заставила взглянуть по-новому. Мы стали в чем-то опытнее. Я внимательно слушал, о чем говорили коллеги-командиры, записывал их мысли и предложения. Предлагалось, например, все полевые учения приближать к боевой действительности, учить пехоту взаимодействию с танками, артиллерией, саперами. Остро ставился вопрос о дальнейшем повышении авторитета командиров всех степеней, о недопущении условностей в обучении войск.
И. В. Сталин заключал наше совещание. Его часовую речь мы слушали затаив дыхание. Он стоял около большой карты, на которой был нанесен весь театр военных действий. Формулировки его были краткими, лаконичными. Голос звучал требовательно. Он сказал о том, что международный империализм не остановится на этом, будет творить новые провокации против нас, нам надо к этому серьезно готовиться, увеличить выпуск танков и самолетов новых образцов, постоянно заботиться о повышении качества полевой выучки, организации взаимодействия родов войск. Указания И. В. Сталина легли в основу всей боевой подготовки войск и подготовки к обороне страны.
По итогам совещания новый Нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко издал директиву о совершенствовании боевой и политической подготовки, организации и проведении отрядных полевых учений, главным образом батальонных, с привлечением танков, артиллерии, саперов и средств связи.
В дивизии меня ждали с московскими новостями. Интерес к совещанию был огромный. Он открыл нам новые горизонты, по-иному заставил взглянуть на свои прежние дела. Об этом я говорил в своих выступлениях перед различными категориями военнослужащих. За работу горячо взялись командиры и политработники. Разъясняя требования партии и правительства, предъявляемые на современном этапе к армии, мы обязательно напоминали личному составу о предстоящем возвращении дивизии в МВО.
Передислокация прошла успешно. Дивизия снова была в МВО. За короткое время привели в надлежащий порядок жилые помещения, учебные классы. Начались напряженные занятия. Обогащенные фронтовым опытом, командиры умело и настойчиво внедряли его в жизнь, учили подчиненных действиям в лесистой местности, создавая сложный тактический фон.
В начале мая 1940 года дивизия в полном составе вышла в летние лагеря, где мы от зари до зари отрабатывали порядок взаимодействия с танкистами, саперами, артиллеристами, учились понимать друг друга, помогать друг другу. Это была плодотворная учеба. У людей не чувствовалось фронтовой усталости. Поражали перемены, происшедшие в них. Бойцы, повидавшие войну, понюхавшие фронтового пороха, словно няньки, заботливо занимались с новичками, подолгу возились с ними, обучали отрывать окоп, быстро и грамотно заряжать оружие, скрытно передвигаться на местности. Нас это радовало.
В один из дней к нам приехал член Военного совета Московского военного округа А. И. Запорожец. Особенно внимательно следил за действиями командиров, красноармейцев на полевых учениях, присутствовал на политических занятиях. Как-то вечером мы с ним остались одни в моей палатке.
–
– Вам выпала большая честь оказать помощь населению Прибалтики, дивизия пойдет в Литву.
Я привык считать себя походным командиром. А такая жизнь приучает к непритязательности. Ты не обременяешь себя дорогой обстановкой, гарнитурами. Для всего имущества достаточно двух-трех чемоданов. С легким сердцем достаешь их и укладываешь немудреный армейский скарб. По этому поводу первый секретарь Тульского обкома В. Г. Жаворонков однажды в 1938 году сказал мне: "Вольный сокол ты, Фомич, свободно живешь". И вот этому "вольному соколу" снова предстояло сниматься с места, расставаться с полюбившимися просторами Тульской области.
Вскоре я был принят в Минске командующим Белорусским военным округом командармом Дмитрием Григорьевичем Павловым, который проинформировал меня о том, что буржуазно-националистическое правительство литовского диктатора Сметоны готовит враждебный Советскому Союзу заговор. Советское правительство сделало заявление по поводу нарушений им договора о взаимной помощи. По призыву коммунистической партии трудящиеся Литвы поднялись на борьбу за установление народной власти. Мы должны были усилить советские войска, которые были размещены по соглашению от 10 октября 1939 года. Разговор был накоротке. Павлов был доволен моими бойцами, сообщил, что боевое распоряжение о переходе границы с Литвой я получу у командира корпуса. С ним мы просидели долго. Беседа вышла обстоятельная, мы расположились друг к другу. Обоих волновал один вопрос: "С какими силами сметоновцев нам придется встретиться на территории Литвы?"
Но все вышло куда как проще. Стрелять не пришлось.
Мы перешли границу, и авангардный полк двинулся по направлению к Вильнюсу. Жители деревень и городков встречали нас радостно, охотно вступали в беседы. 16 июня мы достигли города Вильнюса, в окрестностях которого и остановились. Задача была выполнена.
И тут поступил приказ о переформировании 84-й стрелковой дивизии в мотострелковую и передаче ее в распоряжение 3-го особого корпуса. А я получил распоряжение принять 115-ю стрелковую дивизию, сформированную на базе 3-го стрелкового полка Московской Пролетарской стрелковой дивизии.
Трудно описать мое состояние, когда прощался с боевыми товарищами. Родной 84-й стрелковой дивизии были отданы лучшие годы, с ней я испытал и горечь неудач, и радость побед. И вот предстояла разлука с однополчанами. На огонек ко мне пришли комиссар дивизии Гавриил Степанович Должиков, начальник штаба Иван Иванович Терещенко, комиссар 41-го стрелкового полка Иван Васильевич Зайцев, другие товарищи. Мне было приятно провести свой последний вечер с боевыми друзьями. Столько услышал я добрых слов, пожеланий успеха, что вконец расстроился. Помню, на прощание пожали мы крепко руки, обнялись, дали друг другу слово быть верными нашей проверенной в боях дружбе...
Штаб 115-й стрелковой дивизии располагался в небольшом литовском городке Телыняй. Меня встретил начальник штаба полковник Н. В. Симонов. Первое впечатление он произвел хорошее. Внимательный, корректный, подтянутый. Мы сразу же нашли общий язык. В дальнейшем наши хорошие отношения переросли в крепкую дружбу. И помощники Николая Васильевича Симонова были отлично подготовлены в военном отношении, исполнительны, корректны. На них я и стал опираться в повседневной работе, доверяя самые ответственные задания.