Время для мятежника
Шрифт:
– Звучит окончательным приговором. А что ты собираешься делать?
– То, что умею лучше всего. Попробую записаться в армию. Надвигается война. И ничто ее не остановит. Ты и твои друзья аболиционисты вели мирную войну против рабства, но это время кончается. В скором будущем заговорят ружья.
И много времени пройдет, пока кончится война.
Глава 36
Вода недавно закипела и, когда Трой вылил ее себе на руку, была еще горячей. Она обожгла открытую шрапнельную рану, и между обрывками мышц снова показалась кровь. Рана не глубокая, но болезненная. Трой стиснул зубы и стал ее чистить. Антибиотики, потраченные на
Как быстро прошли годы – и как медленно. Так много случилось с тех пор, как он простился в Нью-Йорке с Робби Шоу. Быстро выяснилось, что записаться в армию не так просто, как ему представлялось. Черные не требовались – только как денщики или землекопы. Он не смирился. Понадобился год тяжелой работы и изрядная толика денег полковника, чтобы создать в Бостоне первый негритянский батальон – Первый Массачусетский полк цветных добровольцев. Денег на пробивание идеи и на взятки отцам города ушло не меньше, чем на снаряжение. Но работа была сделана, а это самое главное. К началу войны они были готовы. И они воевали – и как воевали! – и погибали. Однако в добровольцах нехватки не было никогда. За два года боев сменилась половина личного состава. Погибали лучшие. Многие лица трудно уже вспомнить, и имена забывались. Трой клевал носом, полубессознательные мысли неслись по кругу.
– Сержант, я жаркое притаранил. Все больше бобы, но, если пороетесь как следует, можете надыбать кусок крольчатины.
Голос разбудил Троя. Он проснулся и посмотрел на здоровенного парня с улыбкой до ушей – у того не хватало половины зубов. Трой улыбнулся в ответ, взял оловянную миску и полез в карман за ложкой.
– Спасибо, Лютер. Этого мне и не хватало. – Он настолько устал, что до этой минуты даже не осознавал, что и проголодался не меньше. Запустил ложку в миску и набрал полный рот бобов. Отлично! Когда это он последний раз ел? Сейчас и не вспомнить, в голове только воспоминания дневного боя. Похоже, что утром, лепешка и желудевый кофе. А с тех пор – ничего, кроме пуль и снарядов. Однако их много не съешь.
Вечер был теплым и темным. На холме горели костры армии Союза, сбегающие вниз по холму по обеим сторонам Семетри-Ридж, – сигнальные огни ночи. Возле них отдыхали усталые бойцы, уцелевшие в дневной битве, готовили еду и старались не думать о завтра. Повернувшись спиной к ночи, они не глядели вдаль, туда, где далекие линии огней обозначали позиции конфедератов. И много же их собралось в эту ночь у маленького городка Геттисберга в штате Пенсильвания!
Лис мятежа, генерал Роберт И. Ли, по-прежнему жив после двух лет боев и по-прежнему нападал. А теперь лис оказался среди цыплят. Он привел на Север восемьдесят тысяч человек и перенес войну на территорию противника, за Вашингтон в Пенсильванию. Сегодня его здесь остановили. Он не разбит, но здесь, под Геттисбергом, его удалось остановить. Войска Союза целый день дрались под плотным огнем артиллерии конфедератов, отбивая одну атаку серомундирных цепей за другой. Но они выстояли. Удержали, как Трой слышал, всю линию обороны. Но это словно бы другая, далекая битва. Его война шла здесь, в лесистых холмах и долинах, среди каменных скал и извилистых ручьев. Люди его полка, Первого Массачусетского полка цветных добровольцев, стояли, дрались – и победили. Нет, не победили, или победили не более, чем другой полк Союза в этот день. Но стоять, сражаться и удержать боевые порядки – это и была победа. Непрерывная победа с тех самых времен, когда все, включая офицеров, считали, что черные войска побегут.
Этого не случалось никогда. С самого начала войны они
Трой доел бобы и отполировал миску дочиста, до последнего кусочка и капельки. Облизал ложку и спрятал в карман. Все в порядке. Раненые отосланы в тыл, продовольствие, что удалось найти, раздали. Фляжки у его людей наполнены, и утром надо проверить, чтобы их снова залили водой. Он делал для своих людей все, что было в его силах. Так, теперь проверить собственное снаряжение.
Он открыл ранец, и с обрамленной фотографии ему улыбнулась Лили. Он улыбнулся ей в ответ, теплея при воспоминании об их любви. Протер стекло куском ткани и аккуратно положил на место.
Когда он чистил винтовку шомполом, пришел посыльный.
– Капитан ждет вас в санитарной палатке, сержант.
– Уже иду. – Трой обратился к капралу по другую сторону костра: – Хэнк, закончишь за меня?
– Тебе это влетит в пятерку.
– Как только кончится война, так сразу. Не забудь напомнить.
Хороший парень Хэнк. Все ребята были хороши. Трой только потому и спросил, что знал: стоит ему отвернуться, и капрал немедленно дочистит винтовку. Они были боевой единицей, одной семьей – лучшие из всех бойцов, с которыми Трою пришлось служить. Братство.
Трой оправил мундир, застегнул пуговицы на воротнике, постарался счистить пыль с нашивок старшего сержанта, повернулся и направился к палатке в лощине.
Он всегда считал палатки и дома Санитарной Комиссии США чем-то средним между Красным Крестом и фургоном маркитантки. Там помогали выхаживать раненых, занимались вопросами жалованья и пенсии, даже снабжали кое-какими мелочами, вроде иголок или мыла, которые облегчают быт солдата. Если Трой и считал, что правительство неблагодарно и ничего не делает для организации, предоставляя ей самой перебиваться частными пожертвованиями, он об этом никогда не упоминал. Палатки существовали, и его людям они нужны.
Капитан ответил на приветствие. Он говорил с двумя штатскими: с каким-то шатеном и пожилой женщиной, которые одновременно посмотрели на вошедшего сержанта.
– Сержант Хармон, перед вами представители Санитарной Комиссии Бостона, – сказал капитан. – Они собрали большую сумму денег специально для нашего полка, и мы им глубоко обязаны. Они скоро отбывают, но прежде хотят поговорить с кем-нибудь из личного состава.
– С вашего позволения, я несколько устала, – произнесла женщина. Это неудивительно, поскольку ее совершенно седые волосы и весь вид указывали на возраст никак не меньше восьмидесяти. В такие годы утомительно целый день трястись в фургоне. – Если вы, джентльмены, не возражаете, я посижу здесь до нашего отъезда. Я думаю, что сержант сможет ответить на мои вопросы.
– Разумеется, мэм, – сказал капитан. – Сержант, останьтесь, это не займет много времени. – Выходя, он подержал полог палатки перед штатским.
– Будьте добры присесть, сержант Хармон, – сказала женщина. – Нам нужно быстро обсудить весьма важные вопросы.
– Да, мэм, – ответил Трой, подтягивая складной стул. Чем короче будет разговор, тем лучше. До утра еще много работы.
– Ты меня не помнишь, Трой? – спросила женщина, и слова прервали его мысли. Он посмотрел на нее внимательнее.
– Извините, мэм. Ваше лицо мне знакомо. Однако простите, не могу вспомнить, где я вас видел.
– В Вашингтоне, – она улыбнулась. – Я чуть постарше, но все же это я. Роксана Делькур.
Он застыл и, будто закружилась голова, схватился за края стула. Доктор Роксана Делькур! Гость из другого времени, другой эпохи. Заботы войны выбили из головы все воспоминания о Вашингтоне. Он привык к этому миру и даже забыл, что рожден в другом веке.
– Роксана! Черт меня побери, но это ты!
– Это я. Не та юница, которую ты знавал, потому что мне почти восемьдесят пять. Но есть такие новые лекарства…