Время для жизни 2
Шрифт:
— Лиз!
— М-м-м?
— Ты меня что, к себе домой ведешь? — несколько обескуражено спросил Иван.
— Ну да! А что? — Лиза удивленно посмотрела на него и остановилась.
— Да как-то…
Она сначала поджала губы, не понимая. Потом — заулыбалась, а дальше — просто расхохоталась.
— Иван! Ты что… решил, что я веду тебя знакомить со своими родителями? Что я, обуреваемая брачными мыслями… Ох! Ну ты…
Чуть успокоившись, она подняла палец вверх:
— Смотри! Кольцо! То есть — я замужем! Двоеженство… то есть — двоемужество в нашей стране запрещено! Или тебе это неизвестно?
«Вообще-то… я не про то подумал. Вовсе не о браке и мыслях о нем в голове этой красавицы! Просто… как-то в голове не очень-то укладывается, как можно привести хахаля в дом родителей, чтобы накормить его там ужином! При живом-то муже!».
— Успокойся! Папа сейчас в командировке. Он у меня постоянно там находится. То есть… не постоянно, конечно, но — очень часто! А мама… мама — как раз-таки уехала отдыхать на Юг, со своей подругой. Так что в доме сейчас только наша домработница, Анфиса!
«Ну… это лучше, конечно. Но все равно — не совсем «гут»! И про поездку на Юг с подругой… Что-то это мне напоминает… Из совсем недавнего!».
А еще… Еще Косова утвердило в его предположениях о непростой семье Лизы упоминание домработницы. Так-то он знал, что в некоторых советских семьях такие есть. Но — уж совсем «в некоторых»!
— Ну чего ты встал? Пошли… Анфиса — она хорошая, я ее с детства знаю. Она меня любит, почти как мама. Мы, когда в Омск приехали, после того, как Колчака погнали, вместе с одном бараке жили. Сама-то я это помню совсем смутно, так… картинки какие-то в голове остались. Потом… Потом папе квартиру дали. Ну как квартиру… в том же бараке, только отдельный вход. В этом доме мы живем лет семь. Да, точно — семь лет!
Лиза тараторила, тараторила, рассказывая про свою жизнь, а Косов подумал:
«Похоже, ей тоже не очень-то удобно, что он придет вот так, с нею вместе… и эта Анфиса их увидит!».
— Лиза! Подожди… Может… Давай ты одна домой пойдешь, а?
Девушка рассердилась:
— Не придумывай! Даже не смей мне возражать! Вот еще! Никто там тебя не съест, и ни к чему принуждать не будет! Поешь и пойдешь! И вообще… и вообще-то — это не мой дом сейчас. А квартира родителей. Я вообще в другом месте живу. У меня своя квартира есть. Однокомнатная. Просто там сейчас насчет поесть — шаром покати! Я там вообще бывать не люблю. Мы там… с этим жили. Я вообще сейчас как бродяга — когда здесь живу, когда — у себя, если кто из знакомых девчонок в гости забредет. Или — вон, у Зойки, в общаге. У них с мужем комната в семейном общежитии. Муженек-то ее, он же агроном. С весны до осени по колхозам со студентами мотается. Вот… мы вдвоем тогда там и проживаем. А чего… до работы — рукой подать. И веселее!
Они поднялись на второй этаж одного из подъездов в доме, который Косову показался чуть… другим, что ли. Что-то было в этом доме, что немного отличало его от других, образующих некую замкнутую коробку.
— Анфиса! Я пришла! — крикнула от порога Лиза, — И, как обещала, не одна!
В просторную прихожую вышла пожилая женщина в платье и переднике. Седые волосы были стянуты на затылке. Женщина вытирала руки полотенцем и очень изучающе смотрела на Ивана.
«М-да… прямо… планшетный сканер какой-то! Или — рентген. Передвижной! Ага… Мене, текел, упарсин! И потом —
— Анфиса! Это Иван, он курсант пехотного училища! Его назначили мне в помощники, в Доме Красной Армии! Мы, Анфисонька, так есть хотим! Прямо вот — сильно-сильно!
По быстрой речи Лизы, Косову стало понятно, что и она немало смущена.
Женщина повела рукой с полотенцем в коридор:
— Ну… проходите! Ужин готов!
«Как-то… без неприязни, но и без приязни!».
Иван замешкался в прихожей.
«Твою мать! Я же… в портянках! Вот уж… никак не мог предположить, что попаду куда-то в гости! И пусть портянки вроде бы чистые, только утром надеванные… Но — день в сапогах, это — день в сапогах! Пусть не ядреный «духан», но «душок»-то точно будет!».
Похоже, Лиза поняла его мешкотню, потому как — хихикнула, посмотрев на сапоги, и кивнула:
— Вон… щеткой оботри, да проходи так! У нас здесь паркет, так что не напачкаешь. На улице же сухо!
Помыв руки, и зайдя в столовую, а залом это язык не поворачивался назвать, Косов, краем уха услышал из прихожей негромкое:
— Драть тебя, девка, некому! Когда же уже нагуляешься, нашлындаешься-то? Уж мужняя жена, а все каки-то гульки в голове! Все каки-то парни, да мужики! Ох, не попалась ты в руки какому-ба путнему мужу! Уж он ба тя вожжами ба выходил! Лизк… ты када радить-та думашь? Время ж уже!
Что-то негромко быстро-быстро пробормотала Лиза.
— То так… кто ж спорит-та? Ни рыба, ни мяса у тя мужик-та! Не… не мужик эта! Ну ладна, ладна… ишь, подлиза кака! Ну все, все…
И совсем уж тихо:
— Ты чё-ж… парня-та этава ни начивать ли оставляшь? Ой, смотри, девка… Они, ваенаи-та, с виду-та справныи, да толька адна вить блудня у их на уме! Ага… адна блудня… Ладна… все! Пашла я… сматри тута! Ни балуй, а то мамке тваёй расскажу… Мож хоть ана тя за космы патаскат? Да ладна, ладна… шутю я, шутю…
Негромко стукнула входная дверь…
Прислушиваясь к диалогу в прихожей, Косов осматривался.
«М-да… насчет непростой семьи Лизы, я точно не ошибся! Вот чем отличался внешне этот дом от других — потолки! А с внешней стороны, соответственно, окна этажей реже по высоте расположены! Потолки эти — огромадные, метра по три с половиной, как не больше. Ближе к четырем, как мне кажется! И столовая эта… если стол сдвинуть — точно танцы можно устраивать! Похоже на квартиру Каухеров. Только… есть небольшие различия — у Киры нет-нет да попадались на глаза вещи… так скажем — казенные, выданные службой тыла. А здесь таких нет, здесь все подобрано со вкусом и никакой «казенщины»!».
Иван отошел к стене и принялся разглядывать многочисленные фото. Фото были явно разных годов — и совсем старые, и поновее, и совсем новые.
«Вот, к примеру, Лиза с девушками. Явно год-два назад сделано! А вот это… это — да! За такое фото в будущем на аукционе вполне можно денежку взять неплохую!».
На фотографии были изображена группа… товарищей, по-другому и не скажешь. Все лица были Ивану не знакомые, но дядьки были все солидные, пусть и одеты все вразнобой — кто в старой военной форме, кто — в полувоенной, а кто и вовсе — в цивильном. Только вот…