Время Драконов
Шрифт:
– А Иные - кто?..
– с ехидцей вставила ведьма. Но не так-то легко поймать дракона.
– Кинозвёзды, разумеется... И каскадёры, - отозвался он и продолжал: - И двадцать четыре кадра в секунду, а между кадрами - неуловимый глазом промежуток, Миг Настоящего, куда можно "выскочить" и уйти в Сумрак и остаться там - что значит для людей умереть - или появиться вновь в каком-нибудь другом кадре.
Но Кино подходит к концу и скоро в зале вспыхнет свет - экранные герои исчезнут и останутся только актёры. Но вот незадача!.. Многие люди слишком заигрались и не мыслят себя вне своего образа
Теперь о тебе. Свою роль на экране ты уже сыграла - и в заключительной части сценария тебя нет. Вместо этого там стоит многоточие. И вот это многоточие значит для нас очень много! Это время Импровизации. Когда съёмочная группа высыпает на сцену, когда с экрана сходят туда же те, кто сумел растождествиться со своим героем - и на фоне еще продолжающегося фильма происходит Нечто. Карнавал, балаган, спецэффекты, вручение наград или, наоборот, порицание за плохо сыгранную роль, конкурс сценариев для будущего фильма, отбор актёров и распределение ролей, кинопробы... Это и есть Время Драконов. У людей же оно почему-то называется Конец Света или Страшный Суд. Хотя страшного в нём ничего нет. Это просто время, когда Режиссёр шутит. Когда каждый имеет право сказать Ему всё, что думает о Его фильме и о Нём самом. Но и сам Творец может высказать всякому своё мнение...
Дракон встал и заботливо накинул плед на уснувшую в кресле Алису.
Глава 7. ОФИ.
Из-за угла дома показалась группа молодых и красивых драконов с радостно посверкивающими глазками, с сияющими на солнце и переливающимися чешуйками, с зубчатыми гребнями на хребтах и с бархатисто-шоколадной кожей на брюшках. Они весело выпускали дым из ноздрей, из ушей и из пасти, высекали искры из асфальта своими великолепными когтями, возбуждённо постукивали хвостами и шевелили шикарными перепончатыми крыльями, изрисованными "татушками".
Алиса посмотрела сквозь Сумрак и увидела людей. Гордо прошествовав мимо, драконы растворились в зеркале за её спиной.
Две породистые кошечки, одна - зловеще-чёрная в белых "туфельках", другая - пепельно-серая сиамка с мечтательными глазами - прошли, вкрадчивыми голосами обсуждая что-то интимное, и тоже скрылись в зеркале.
– И эти - люди, - отметила Алиса.
Пухленький бегемотик и розовая хрюшка вывалились из подъехавшей машины и под ручку засеменили к зеркалу.
– Скорей-скорей, милая! Опаздываем!
– Не волнуйся, дорогой, мы всё успеем!
– донеслось до Алисы.
– Люди...
Мимо пролетел поджарый птеродактиль в очках и с портфелем. Проплыли буддисты, судя по просветлённым лицам достигшие, наконец, своей нирваны. Политический деятель в окружении телохранителей и избирателей пробежал в зеркало, строить там светлое будущее, базарную экономику, а может и новый порядок. Болельщики с футбольными мячами вместо голов, исписанными автографами знаменитостей, громко скандируя, атаковали зеркало с
Алиса обернулась и не увидела в зеркале ничего. То есть не увидела там себя. И в испуге отшатнулась. А потом из серебряной мути перед ней всплыло лицо Молина, совсем не похожего на дракона...
– Доброе утро, Алечка!
– приветствовал он её.
– Вставать пора. Дел по горло...
Алиса, потянулась, поднялась и, подойдя к зеркалу, подозрительно уставилась на своё сонное отражение. Потом осторожно прикоснулась пальцем к поверхности стекла.
– Что... одиночество замучило? Или как?
– передразнивая её, пропел "злопамятный" дракон.
И оба рассмеялись.
В новый офис ОФИ, помещение под который, как выяснилось, Молин снял ещё в первый день в парке на Каменном острове, Алисе пришлось добираться на велосипеде. Этот вид транспорта дракон избрал как наиболее экологически чистый, надёжный и вполне в духе саламандры, её мнением, конечно же, не поинтересовавшись. И Алиса была вынуждена долго крутить педали под аккомпанемент вороньего карканья.
Сам дракон, разумеется, переместился туда в два взмаха крыла и ждал её уже на месте.
Офис представлял из себя огороженную высоким забором достаточно большую территорию с возвышающимися на ней несколькими корпусами бывшего института, в два дня съехавшего оттуда в новое комфортабельное здание в другом районе города.
Взамен старой таблички уже успели повесить новую - неброскую, но изящную. На чёрном фоне в обрамлении витиевато сплетённых золотых змеек значилось:
Обитель Франца-Иосифа
Частная психиатрическая дача.
Причём буквы "О", "Ф", "И" были несколько жирнее остальных и светились, если посмотреть в Сумраке.
– Это что?
– ткнув пальцем в надпись, сурово спросила Алиса.
– А чем мы хуже Дозоров?
– невинно осведомился Молин.
– К тому же, клиники города не справляются с возросшим потоком пациентов...
– Ну, а Франц-Иосиф-то тут при чём?
– Да хрен его знает!
– Молин пожал плечами.
– Наверно, при том же, при чём Скворцов-Степанов... Вороны подсказали - какие-то у них там личные счёты с Габсбургами... Пойдём, я покажу тебе твои владения, доктор Доннникова.
И дракон пару раз стукнул кольцом, торчащим из пасти золочёного дракончика на двери.
Раздался мелодичный звук - и пожилой привратник - бывший институтский сторож, явно ещё не привыкший ни к своей новой роли, ни к небесно-голубому камзолу - впустил их внутрь, почтительно придержав дверь.
И они оказались в уютном холле с мягким заглушающим шаги синеватым - явно, под сумрачный мох - ковровым покрытием. Как потом узнала Алиса сходство было не только внешнее, "мох", действительно высасывал эмоции, но - избирательно: он забирал агрессию.