Время иллюзий. Третий глаз (сборник)
Шрифт:
– Потому что воруют, – вставил Иван.
– Вот именно, – Степан посмотрел в сторону, – Расслоение невообразимое. Они заняли все ключевые посты, разница в оплате… А там, где на порядок выше зарплата – в основном мошенничество…
– Но это не совсем так, – возражал Всеволод.
Степан его не слушал.
– Играем в красивые слова, а на самом деле – никакой экономической мысли, одни капиталистические повторялки, которые выгодны только западу. Такой рынок рабов получили…
– С рабами-то ты слишком, –
– А значит, я всегда буду второй сорт… если не третий, – вставил Игорь.
Потом Степан добавил:
– Может, и неправильно было все и раньше… и перегибали, но было главное – не были люди врагами!
Степан многозначительно замолчал.
– Но союз развалился! – настаивал Всеволод.
– Ты глубоко неправ! Союз не развалился, а его развали, – убежденно заключил Степан.
– Что же вы предлагаете? – Всеволод посмотрел опять на Степана.
– Мы пойдем на демонстрацию «Марш миллионов», вот, в сентябре. Мы ходили и в декабре… было много народа… протестное движение шириться, – добавил Иван.
– Какое-то непонятное это протестное движение, – отреагировал Всеволод.
– А ты приходи тоже, посмотришь.
– А что? Мне интересно…
– Хотя бы ради удовлетворения своего интереса.
– Вот у вас появился еще один …друг, – улыбнулась Света.
– Друзья – это всегда хорошо! – добавил Вячеслав, – Давайте выпьем за это!
Все дружно наполнили бокалы. Игорь встал:
– Я рад, что наша дружба имеет продолжение… А так – просто сплошная тоска и безысходность.
Все выпили. Игорь в раздумье продолжал:
– Все-таки странно, все те же люди, а страна совсем другая… Особенно непонятно было, когда вернулись.
– Всегда возникал вопрос – как это могло так быстро случиться? – добавил Виталий.
Степан подытожил:
– Конечно, перемены назревали… Но почему-то погнались за легким богатством и предали так быстро старое, в котором было и много хорошего.
– Это верно, – Иван взглянул на Свету, – Предашь друга – его не будет… потом и тебя уж не вернуть.
Молчание разрядила Света:
– Вячеслав, лучше спой что-нибудь.
Вячеслав взял гитару. Она, казалось, не подходила к его рукам, но когда он заиграл и запел, преображение было неописуемо: его сочный голос на это время возвысил его среди друзей, слова и разговоры ушли куда-то вдаль, зато проникновенно обострились музыкальные образы, обнажавшие чувства. Все сразу смолкли, и даже Всеволод, который уже давно отвык от такой лирики, внимательно и одобрительно слушал, невольно окунувшись в волну романтизма.
Рядом оказались тревожные горы, наполненное солнцем бездонное небо, сумрачная загадочная луна, дающий полнокровно дышать сочный воздух. Проникновенно звучали слова об опасности и незащищенности жизни, безответной любви и печали
Именно сейчас стало ясно, как было трудно там без этих песен, которые помогали ребятам выразить свои чувства и спасти свою душу.
– Спой, Вячеслав, любимую Василия и Ильи, – произнес Степан.
Только те, кто был там, помнили, что эти ребята спасли их взвод ценою своей жизни. Они возвращались с разведки и случайно заметили, что подразделение наглухо окружают. Ребята начали стрелять с тыла, обнаружив себя и давая возможность объявить тревогу, подготовиться и сорвать атаку врага. Василий и Илья погибли, не сомневаясь в правильности принятого решения.
Песня оказалась наивной и дурашливой, но для оставшихся в этой жизни ребят она была любима и грела душу.
И сегодняшний день был памятен тем, что четверо сидящих за столом ребят уцелели, как и еще пятеро из Самары. Спасение пришло с пришедшим на подмогу взводом, которым командовал Степан.
Самарские звонили несколько часов назад: они тоже сегодня сидели вместе.
После песен еще выпивали за дружбу, и каждый из друзей Игоря воспринимал это, как необходимое общение ради тех, кто не вернулся домой.
Около одиннадцати ребята стали собираться домой. У Ивана и Вячеслава дома ждали жены и маленькие дети. Всеволод тоже направился к выходу. Света заметила, что Степан хотел подойти к ней, и тихо сказала Всеволоду:
– Зайдем в мою комнату. Я тебе что-то покажу.
Комната Светы раньше была отдана для их ребячьих игр, и Всеволод с благоговением отметил, что она теперь стала просторней и уютней. Опять он окунулся в детство, и глаза Светланы такие же чистые и непосредственные завораживали его.
– Подожди немного. Сейчас ребята уйдут. Посиди со мной.
– Я заметил, что Степан неравнодушен к тебе.
– Именно поэтому я не хочу индивидуальных прощаний.
– Так он тебе не нравиться?
– По правде говоря, Сева, я устала от его пессимизма.
– Я тоже думаю, что это все это наивно и даже немного наиграно.
– Может и не наиграно… Но ты прав… Пригласи меня на выходные покататься на твоей машине.
– Как раз в выходные я хотел отдать ее в сервис на профилактику, – напряженно придумывал Всеволод причину отказа.
– Жаль… Ну да ладно.
– Если хочешь, поедем на неделе… Я отпрошусь.
– Давай… У меня тоже есть отгулы.
Глаза Светланы светились, и Всеволод не удержался и нежно поцеловал ее в лоб.
Света приняла поцелуй и быстро побежала к шкафу, вынула альбом и радостно его раскрыла. Старые фотографии его просто поразили: он и не помнил, чтобы так часто фотографировался.
– Я совсем и не помню… Кто это фотографировал?
– Нетрудно догадаться. Это я.
– Ты? Ты же была совсем маленькая.