Время истинной ночи

Фридман Селия С.

Отодвинув кресло, он поднялся с места. И чуть замешкался. У него оставался еще один вопрос, но он не знал, как именно его сформулировать.

— Ваша Святость…

— Слушаю вас.

— Когда все это останется позади… когда они все у нас увидят и продадут свои товары и соберутся в обратный путь… вы позволите им нас покинуть?

Ему показалось, будто на миг она сбросила улыбку. Во всяком случае, свет в ее глазах померк. Взгляд стал строгим, холодным, неожиданно напомнившим взгляд хищного зверя.

— Поговорим об этом, когда час пробьет, — сказала она.

8

В первый же день после того, как «Золотая слава» встала на рейд, и началось

то, что можно было сравнить разве что с деятельностью инквизиции. Началось в полдень, когда на борт поднялся лорд Тошида с тем, «чтобы задать несколько вопросов». Разумеется, речь сперва зашла о том, где усесться для предстоящей беседы, кому заговорить первым, как распределить вопросы по степени важности, а ответы — по мере достоверности, что вносить в протокол, а что нет… И прежде чем вновь прибывшие толком сообразили, что, собственно говоря, происходит, регенту удалось устроить все так, что человек, вызванный им на допрос, лишился возможности посоветоваться с кем-нибудь из дожидающихся своей очереди. Все было проделано более чем пристойно, с максимальной вежливостью, так что большинство пассажиров даже не осознали, к какой хитроумной тактике прибег Тошида. Дэмьен, однако, осознал — и ему это не понравилось. Совсем не понравилось.

— Черт побери, — пробормотал он. Пробормотал вполголоса, иначе гвардейцы Тошиды — расставленные повсюду на корабле и всему внемлющие — его бы услышали. Хессет резко посмотрела на него, и, хотя ее голову обтягивала тугая шапочка, у него создалось впечатление, будто ее острые уши встали торчком, ловя каждое его слово.

— Что, плохо дело? — шепотом спросила она.

«Крайне плохо», — ответил его внутренний голос. Но не желая пугать ракханку, Дэмьен буркнул:

— Не исключено. — И заставил себя добавить: — Будем надеяться, что все обойдется.

Он заранее готовил команду к такого рода допросу. И ведь подготовил, не так ли? Он внушил находящимся на борту язычникам, как важно для них заявить, будто они придерживаются его веры, предоставил им основную информацию, необходимую для того, чтобы сойти за приверженцев Святой Церкви… Но сработает ли это? И если регент начнет вдаваться в конфессиональные тонкости, то смогут ли они на основе только что полученных знаний достойно ответить, не выдав при этом собственного невежества? И как быть с Хессет? Запомнили ли купцы, что она намеревается выдать себя за представительницу человеческого племени? Озаботятся ли они тем, чтобы подкрепить эту ложь, если Тошида вдруг проникнется какими-нибудь подозрениями? Малейшая ошибка любого из них — и вся компания, возглавляемая Дэмьеном, сразу же окажется на краю пропасти. Стоит кому-нибудь упомянуть о щетине Хессет, о ее когтях, о ее инородном происхождении. Или, хуже того, — о колдовстве, практикуемом самим Дэмьеном. Может быть, именно намеков на это и ждет регент? И в поисках соответствующих доказательств он и взошел на борт?

И, разумеется, вопрос, связанный с Джеральдом Таррантом.

Холодный ветер трепал душу Дэмьена, стоило ему подумать об этом человеке. «Сломайте стены, — распорядился посвященный. — Выставите все мои вещи на солнечный свет. Проследите, чтобы ничего не осталось от моей мощи». Дэмьен сделал все это — и пошел в том же направлении еще дальше. Он попросил пассажиров и членов команды позабыть, что Владетель вообще когда-либо поднимался на борт корабля. Тогда это показалось ему удачной мыслью, и все с радостью согласились сотрудничать. Но хватит ли этого? Если Тошида заподозрит, что тут что-то не так, если он сумеет задать надлежащие вопросы — возможно, даже неприкрыто пригрозит или заманит кого-нибудь своим красноречием в тупик, оказавшись в котором лгать далее станет невозможно, — как знать, не проговорится ли кто-нибудь в этом случае? «А ведь достаточно будет лишь одного слова, — напомнил себе

Дэмьен, — достаточно одного неосторожного слова…»

И тут пред ним предстал молчаливый гвардеец — и по его повадке стало ясно, что наступил черед самого Дэмьена отвечать на вопросы. Безмолвно помолившись, он проследовал за гвардейцем по палубе в маленькую каюту, в которой проводил допрос Тошида. Дэмьен вошел в каюту, гвардеец застыл у него за спиной. Иллюминаторы в каюте были занавешены, никто не мог заглянуть сюда, да и отсюда не было видно ничего, даже моря. Две лампы озаряли помещение и его обитателей, в их золотистом свете темнокожий регент казался древней бронзовой статуей.

— Преподобный Райс. — Регент заговорил сдержанно, но любезно. — Прошу садиться.

Дэмьен сел в кресло напротив Тошиды. Поглядел на разделяющий их письменный стол, заметил разбросанные записки, документы, обратил внимание на географическую карту. И тут же регент сгреб все это в сторонку, на край стола, куда не падал свет лампы.

— Мое правительство несколько озабочено, — тихо начал сановник. Его голос звучал на редкость ровно — это был голос человека, привыкшего к тому, что его приказы непререкаемы. — Вы не против разъяснить мне кое-что?

— Разумеется, не против, — ответил Дэмьен, стараясь не выдать голосом волнения.

«А если бы и был против — какое это имело бы значение?»

Допрос начался с самых элементарных вещей — с таких вопросов, какие задал бы любой чиновник владельцу иностранного корабля, бросившего якорь в его гавани. Дэмьен отвечал столь же просто и при этом честно, а когда у него недоставало необходимой для ответа информации, он отсылал Тошиду к тем, кто подобной информацией обладает. Затем пошли вопросы, затрагивающие самого Дэмьена. Действительно ли именно он организовал эту экспедицию? И с какой целью? Дэмьен отвечал на подобные вопросы осторожно, стараясь, когда это было возможно, быть честным, а в остальных случаях прибегая скорей к недоговоркам и умолчаниям, нежели к прямой лжи. Никто на борту, кроме Хессет, не знал о подлинной причине предпринятого им путешествия, поэтому было крайне маловероятно, что Тошида сумеет его на чем-нибудь в связи с этим поймать. И все же он проявлял предельную предусмотрительность, не забывая о том, что уже как минимум двадцать пассажиров побывали у Тошиды на допросе — и расспрашивали их, не исключено, и о самом Дэмьене, — и, соответственно, его собственные показания регент сверял с уже полученными.

В конце концов Тошида удовлетворился услышанным и резко переменил тему:

— А теперь расскажите мне о здоровье членов команды.

— А что, собственно говоря, вас интересует?

— Это ведь вы отвечали за подготовку экспедиции, не правда ли? — Темные пальцы забарабанили по столу. — Вот и расскажите о том, как вы готовились.

По лицу Тошиды нельзя было судить о том, известно ли ему, насколько зыбкой может оказаться почва, на которую они сейчас ступили. Что же успели рассказать ему остальные? Дэмьена бесило отсутствие необходимой информации — в особенности насчет того, какой статус имеет в здешних краях колдовство. Додумались ли остальные до того, что необходимо защитить его? Поняли они хотя бы, что такая защита необходима? И, заговорив, он подбирал слова с особой тщательностью.

— Я понимал, что возникнет существенный риск в связи с возможным контактом с обитателями колонии, в которой наличествует собственный набор болезней. Поэтому, подписывая контракт с каждым, я руководствовался двумя факторами: человек должен был обладать повышенной сопротивляемостью к инфекционным заболеваниям и сам не должен был быть носителем инфекции. В связи с этим мы приняли все мыслимые меры предосторожности, — заверил он Тошиду, искренне надеясь на то, что этого будет достаточно.

— Значит, вы положились на устные свидетельства, не так ли?