Время кенгуру. Книга 2

Эм Михаил

В гостиной находились сам Иван Платонович Озерецкий, также Андрей с женой Люсьеной, также Андреева подружка, случайно попавшая в 1812 год из будущего — кажется, ее звали Катериной, — и горничная Люсьены.

После взаимных приветствий Андрей передал графу черный портсигар, с помощью которого вызывал кенгуру.

— Возьми, Григорий, — сказал Андрей. — Эта штука называется первертор. Кнопка включения-отключения сбоку.

Орловский хмыкнул, засунул первертор в карман и предложил:

— Пожелаем друг другу удачи?

Они обнялись, потом с Орловским обнялась Люсьена,

похлопала по рукаву женщина из будущего и даже Иван Платонович пожал руку и попросил не поминать лихом. Теперь, согласно договоренности с кенгуру, следовало вызвать его и попросить перемещения в другое время, страдающее от протечки гораздо более 1812 года.

Орловский положил первертор на стол и нажал кнопку. Из первертора полилась розовая желеобразная жидкость, через несколько минут сформировавшаяся в кенгуру. Этого кенгуру Андрей величал Толстым, хотя зверь был не толстым, а вполне себе упитанным, годящимся как для засолки, так и на хорошее охотничье жаркое.

— Вызывать? — спросил Толстый после того, как формирование закончилось.

— Отправляй меня на поиски протечки, — решительно проговорил Орловский, убирая первертор в карман. — Но смотри, чтобы багаж со мной был, — граф указал на бывший при нем багаж. — Действуй уже, я готов.

— Отправлять, отправлять, — заторопился Толстый. — Стоять здесь, я организовать контролируемый протечка, тебя внутрь засасывать. Ты понять?

— Действуй! — рявкнул граф, предвкушая новые приключения.

— А потом меня с женщинами, в свое время, — напомнил Андрей.

— Барыня! — крикнула горничная и, всхлипывая, полезла обниматься к Люсьене. — Кто же за вами там присматривать будет?

— Всех отправить, — пообещал кенгуру.

Толстый положил под ноги графу Орловскому зеленый шарик, а сам опасливо на него покосился. Зеленый шарик неожиданно завертелся, и пространство под ногами графа Орловского принялось видоизменяться. Граф хотел было дернуться, но сдержался, несмотря на то, что его ноги начали видоизменяться вместе с остальным пространством.

Из образовавшейся пространственно-временной дыры высунулся прозрачный щуп со светящимися отростками и как будто огляделся. После чего стремительным рывком ухватил за ноги очаровательную Люсьену и принялся втягивать в дыру. Вскрикнув, за Люсьену одновременно ухватились ее муж Андрей и ее отец Озерецкий, пытаясь противодействовать прозрачному щупу, который явно ошибся в своих действиях. Хватать за ноги следовало, разумеется, не Люсьену, а графа Орловского.

Прозрачный щуп со своими светящимися отростками оказался глух к крикам и увещеваниям. Когда к Люсьене прицепились Андрей с Озерецким, щуп лишь немного напрягся, после чего, легко преодолев сопротивление, втянул Люсьену внутрь клубящегося, мерцающегося и перекатывающегося пространства-времени. В попытках помочь, за ноги Андрея ухватилась горничная, а следом за ней женщина из светового луча. Естественно, они не помогли, разве что в ответ на их непременные женские визги святящиеся отростки прозрачного щупа недовольно зашевелились.

Граф Орловский, не веря своим глазам, наблюдал, как вместо него в протечку во времени втягиваются совершено посторонние

люди. При этом протечка находилась у него под ногами, причем эти ноги составляли с протечкой фактически одно целое.

Орловский бросил вопросительный взгляд на кенгуру, и по отпавшей челюсти на вытянутом кенгурином лице понял, что произошедшее является неожиданностью для самого создателя вселенной.

— Твою ж мать! — высказался граф словами народной мудрости.

После чего ухватился за ногу почти исчезнувшей в пространстве-времени горничной, не забыв при этом обнять другой рукой поклажу. Не без удовольствия Григорий Орловский ощутил, как его засасывает в протечку вслед за товарищами.

Орловский уже не мог видеть, как после его исчезновения челюсть Толстого возвратилась на место. Кенгуру немного постоял, разглядывая опустевшую гостиную, почесал короткой передней лапой живот и произнес раздумчиво:

— Полный швахомбрий.

Глава 3

Я, сразу после

Оказавшись внутри протечки во времени, я перестал контролировать себя, в том смысле, что перестал ощущать свое тело. По идее, моя рука должно было держаться за Люськин подол, но я не ощущал своей руки и не различал ни Люськи, ни ее подола. Зато ощущал свой внутренний голос, причем во множественном числе.

«Куда направляешься, дурья башка?» — спросил у меня первый внутренний голос.

«А ты до него не доматывайся, а то хуже будет», — заступился за меня второй внутренний голос.

На что третий внутренний голос ответил:

«Кто до кого доматывается, это еще вопрос».

«Сколько же вас?» — поинтересовался я.

«Много!» — вскричала, причем разными тембрами, целая толпа внутренних голосов.

Даже не знаю, сколько их было, но никак не меньше сотни.

«Может, мне слово дадите?» — попросил я.

«А ты кто такой?» — заорал кто-то из толпы.

«Я ваш хозяин, центральный элемент нашего сознания», — пояснил я сдержанно.

Поднялся страшный гам. Внутренние голоса спорили, можно ли мне верить и не являюсь ли я одним из внутренних голосов, который только притворяется центральным элементом сознания, желая выгадать на своей лжи определенные привилегии.

Не желая вступать со своими внутренними голосами в пререкания, я отлетел от этой кучи-малы подальше и закружился в дожде светящихся солнечных отблесков. Внезапно внутренние голоса, один за другим, вырываемые неодолимой силой из общей массы, начали ко мне присоединяться. Я понял, что объявили посадку.

Моя догадка оказалась верной. Когда последние из внутренних голосов были сметены в мою сторону ураганом солнечных точек, вследствие чего я обрел желанную целостность, крутящаяся труба, в которой я все это время находился, буквально выплюнула меня на земную поверхность.

Взвыв последний раз, крутящаяся труба рассосалась в пространстве и исчезла, оставив после себя мириады сверкающих алмазов. Это была снежная пыль, поднятая в воздух моим падением. Не только моим, разумеется. Поблизости от меня находились фигуры, ворочающие головами и отряхивающиеся от снега.