Время – кино – зритель
Шрифт:
Сейчас мне трудно говорить о деталях. Наш коллектив находится в стадии поисков. Нет еще сценария: он появится только в результате той разведки, которую мы ведем сейчас. Попробую рассказать наш замысел, не пытаясь изложить ни сюжета картины, ни ее формы; рассказать о тех мыслях, которые сейчас волнуют нас и которые должны лечь в основу фильма.
В наше время повсеместно и все чаще приходится сталкиваться с так называемой проблемой молодежи. В некоторых странах молодое поколение называют поколением Икс. Это поколение волнует педагогов и социологов, журналистов и писателей, отцов и матерей, кинематографистов и судебных работников. В адрес нынешней молодежи сыплется немало упреков. Ее обвиняют в безыдейности, в раннем скептицизме, в отсутствии контакта со старшими, нарушении общепринятых норм поведения. Многих раздражают прически молодых людей, их брюки, раздражают их танцы и песни, раздражают их забавы, порой довольно жестокие.
Вместе
Давайте задумаемся над тем, что происходит сейчас в мире. Не слишком ли много странного и подчас страшного видят юные глаза людей, вступающих в жизнь?
Мы живем в блистательный век – век неслыханного развития науки, техники, материальной культуры. Но вместе с тем наше блестящее интеллектуальное время грешит подчас каким-то странным отсутствием разума. Уже сейчас половина человечества хронически голодает, а ресурсы планеты истребляются с невероятной быстротой. Крупные города, такие, скажем, как Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Лондон, да и многие другие, становятся почти невозможными для жизни нормальных человеческих существ. А вместе с тем они продолжают расти. Люди задыхаются в этих городах. Автомобилей появилось столько, что возникает вопрос об исчерпании мировых запасов нефти. Возникает проблема питьевой воды. На земле сейчас больше трех с половиной миллиардов людей. К двухтысячному году нас будет больше семи миллиардов. Еще через тридцать лет – двенадцать миллиардов. Даже самые оптимистические из буржуазных пророков не могут ясно представить себе, где разместятся и что будут есть эти люди. Ежегодный прирост населения планеты существенно обгоняет производство пищевых продуктов. Каждый год процент голодающих увеличивается.
А рядом с этим все время живет тревога. Потому что каждый человек каждый день помнит о том, что есть еще опасность ядерной войны. Сейчас в мире пять ядерных держав. Есть еще силы, которые мешают им договориться между собой о запрещении этого небывалого в истории человечества оружия. Но завтра будет шесть, послезавтра – семь, а еще через несколько лет может быть десять ядерных держав.
Один молодой европеец (достаточно образованный для своего возраста) на вопрос, кем вы хотите быть и где вы хотите жить, ответил: «Я хочу быть официантом и жить в тихом уголке земного шара. Официантом я хочу быть потому, что они нужны всюду, а жить в тихом уголке земного шара потому, что туда позже докатится атомная война».
Я мог бы продолжать перечисление парадоксальных проблем нашего времени – их очень много. И молодежь, вступающая в мир сегодня, чувствует, что ей нужно выбрать какой-то путь, и не знает зачастую какой. После второй мировой войны прошло уже больше двадцати лет. Молодым людям, которые не видели этой войны или для которых она туманное воспоминание детства, этим молодым людям предстоит либо построить новый мир, мир разума, или сгореть в огне третьей мировой войны. Ведь кроме водородной бомбы есть уже и биологическое и химическое оружие, которое по убойной силе ничуть не уступает водородной бомбе. Среди блистательных открытий XX века числится ряд практичных способов полностью прекратить существование человеческого рода. Вот почему молодежь во многих странах жадно торопится жить, начинает жить слишком рано.
Как видно из этих рассуждений, мы вновь собираемся делать фильм-размышление, то есть продолжить ту работу, которую мы начали «Девятью днями одного года» и «Обыкновенным фашизмом».
Если говорить о кинематографической форме, то «Мир-68» должен развивать принципы, найденные нашим коллективом в работе над «Обыкновенным фашизмом». Мы вновь будем искать резко разнохарактерный материал, применять острый монтаж, скрытую камеру, внимательное наблюдение, внезапные переброски во времени и в пространстве. Вновь будем лепить картину из крупных блоков. Когда-то С. М. Эйзенштейн определил существо кинематографа как «монтаж аттракционов». Это определение помогло нам в работе над «Обыкновенным фашизмом». Выстраивая картину, мы не забывали об уроках «Броненосца «Потемкин», хотя оперировали документами, а не игровыми кадрами. Метод оказался все еще живым и плодотворным.
Героями фильма «Мир-68» будут юные, совсем юные люди конца 60-х годов. Юные, очень разные и чем-то похожие друг на друга, в очень разных странах. Мы хотим наблюдать за ними, думать и чувствовать вместе с ними. А рядом мы попытаемся развернуть широкую панораму современности
Существует в наше время новое и примечательное явление, которое позволяет говорить о молодежи широко: это глобальный характер событий сегодня. Нет той точки земного шара, которая не была бы связана с остальным миром тысячами нитей. Я был в Риме в день, когда покойный Кеннеди выступил со знаменитой кубинской декларацией. [23] Казалось бы, Карибское море далеко от Италии и конфликт должен был волновать только США, Кубу и Советский Союз. Однако весь Рим был охвачен острой и бурной тревогой. Человек наших дней живет интересами планеты.
23
Речь идет о заявлении президента США Дж. Кеннеди, сделанном 22 октября 1962 года и положившем начало так называемому Карибскому кризису. Подробнее об этом см.: Громыко А. 1036 дней президента Кеннеди. М., Политиздат, 1968, с. 211–227.
На примере «Обыкновенного фашизма» я убедился в том, что зритель охотно думает вместе с автором фильма, если ставятся вопросы, волнующие каждого из нас, если зрителю предоставляется возможность думать самому. Моя задача в фильме «Мир-68» и заключается в том, чтобы вместе со зрителями, моими современниками, вместе с миллионами моих молодых друзей подумать о том, что происходит сегодня в мире. Я никого не собираюсь учить, я хочу только размышлять. Это первейшая обязанность человека, ибо самым страшным из явлений XX века я считаю массовое, баранье идолопоклонство, как бы ни выглядел твой идол.
Идолопоклонство может принимать самые разные формы: поклоняются вещам, превращают в идолов кинозвезд, поклонялись Гитлеру, поклоняются Мао Цзе-дуну. Может быть, самый страшный кадр современности – это не взрыв атомной бомбы, а площадь Тянь-аньмынь в Пекине, на которой миллионы людей одновременно поднимают красные книжечки с цитатами из самого, самого великого, самого, самого мудрого, самого, самого гениального, а над этой толпой плывут сотни тысяч его портретов.
В начале 30-х годов один европейский философ дал интервью [24] группе журналистов. В частности, ему был задан вопрос: «Как полагает господин профессор, будет ли вторая мировая война?» Философ ответил: «Непременно». Его спросили, если он так уверен, не может ли он сказать, когда. Он ответил: «Могу. Около сорокового года. Может быть, годом раньше или годом позже. Дело в том, что должно вырасти новое поколение, которое не помнит первую мировую войну. Для этого нужно чуть больше двадцати лет. А причина всегда найдется».
24
Речь идет о немецком философе О. Шпенглере, авторе книги «Закат Европы».
Со времени второй мировой войны прошло чуть больше двадцати лет. Я верю в то, что предсказание мрачного философа не исполнится вторично. Но, чтобы этого не случилось, люди должны помнить о том, что было, и размышлять о том, что происходит ныне на нашей планете. Это и есть цель моей будущей картины «Мир-68».
Главное в кинематографе – открытая ясная мысль [25]
Замысел фильма «Мир-68» возник, когда я просматривал зарубежные газеты и журналы за 1968 год: «Пари-матч», «Эспрессо», «Шпигель», «Штерн», «Тайм», «Лайф» и прочие. Я просматривал западную прессу прежде всего для информации, но, если попадались выразительные, острые фотографии, отмечал: можно переснять, если не найдется аналогичной кинохроники. Переворачивались страницы журналов, мелькали фотографии, реклама… Иной раз эта реклама была хлестче любого кадра. Ложились рядом два открытых журнала – и сам собой иной раз получался осмысленный монтаж. Постепенно складывалось и вырастало нечто вроде календаря событий за 1968 год – правда, не совсем точно по хронологии: ведь сначала я смотрел подряд, скажем, немецкие журналы за три-четыре месяца, доходил до мая, а потом начинал просматривать французские или американские, начиная с января и опять до мая. Фотографии и статьи иногда напоминали мне по монтажной или смысловой ассоциации то, что я сам раньше видел, или то, что мне рассказывали. Чтобы не забыть – записывал по памяти тут же, среди событий 1968 года. Дома я просмотрел свои записи, и мне показалось, что это кинематографично, что здесь возникает даже какой-то сюжет и, уж во всяком случае, прощупывается идея фильма.
25
Опубликовано в газ. «Литературная Россия» (1971, 26 ноября) как интервью с М. И. Роммом.