Время крови и пламени
Шрифт:
Это было похоже на странный сон: бледное низкое небо, замёрзший город и праздничное шествие, пение инопланетян, их странно мелодичная речь... "Молитвы читают," - шепнул ей Тервиус.
Шум всё нарастал, и вдруг впереди раздался треск. Нелепый, невозможный, не вяжущийся с радостью и надеждой, которые видела Стибия вокруг. Она не сразу поняла, что это было. Треск, похожий на стрекотание электрических разрядов энергооружия. Старый, жестокий и слишком затратный способ отнять чужую жизнь.
Но жители этой планеты не знали о нём. Их наука ещё не способна была создавать энергонакопители достаточной ёмкости, и потому они пользовались намного более
Стибия с ужасом смотрела на разворачивающуюся трагедию. Праздничное шествие обернулось бойней. Пули из мягкого свинца прошивали незащищённые тела жителей этой планеты с лёгкостью высокочастотного излучения. Инопланетяне падали, и снег темнел от их крови - красной, в отличии от тёмно-серой крови айзе.
"Зачем, зачем всё это?" - единственная мысль билась, словно пойманная крылатка, слышалась в каждом ударе сердца.
– И это только начало, - проговорил Тервиус, с каменным спокойствием наблюдая за немыслимым побоищем, - Не простит народ этого предательства, не простит расстрела. Тяжела и беспросветна жизнь обитателей этой страны: опостылевшая, бессмысленная война, презрение и унижения со стороны облечённых властью, бесправие, невозможность прокормить семью и выбраться из круга бед и страданий. Последняя надежда на правителя. Но по его приказу - а может, и без - пришедших с прошением, с жалобой народной убивают в день священного для жителей этой страны праздника. Теперь пути назад нет, и вспыхнет уже сложенный костёр, и грядёт революция, назревавшая в течение долгих лет. А за ней, как мне кажется, последует другая, способная затмить собой все бунты, которые только довелось пережить обитателям этого уголка планеты. Много безжалостных и бессмысленно-горьких восстаний помнит эта земля, но все они померкнут перед той бурей, что вот-вот разразится и прокатится по стране, сметая всё на своём пути. Воистину, этот день станет началом конца для старого мира!
И наступит время крови, время пламени! И в этом огне будет выкован новый мир. На крови и страсти, на всепоглощающей любви к своему народу и самопожертвовании будет он построен.
– Но ведь не все готовы рушить старый мир, чтобы на его обломках создавать новый! Есть же немало тех, кто пойдёт на бой ради власти или по иным, столь же материальным причинам.
– Без сомнения. Но хватает и борцов за идею, согласных отдать свою жизнь в плату за справедливость, за лучшее для своих соотечественников, детей и внуков.
– Но разве будет всё это стоить сотен и тысяч жизней? Они ведь пришли без оружия, они хотели не силой, а словом бороться за правду! И что взамен?! Кому вообще нужна справедливость, которая требует убийств и насилия?! Неужели...
– осеклась Стибия, поражённая внезапной догадкой. Не было проклятий, способных передать боль и страх, охватившие её, она могла только с ужасом смотреть на Тервиуса.
– Ошибаешься, - тихо покачал головой айзе, - Не мне, а самим жителям этого мира. Слишком долго они ждали, слишком долго терпели. Достаточно было одной искры, чтобы разгорелось пламя, в котором погибнет былое. Но, увы, не всё, чему следовало бы исчезнуть, уйдёт из их жизни. И многие жертвы окажутся напрасными.
– А впрочем, - как
Тирана и отца разом? Что же это могло значить? Стибия долго размышляла над его таинственными словами, но смысл их ускользал от неё. Бог, тиран и повелитель? Странно.
Уже десять лет прошло на Земле. А там, на далёкой планете? Долгий ли это срок для её обитателей? Сумели они найти свою правду, по-новому устроить свою жизнь? Тервиус уже как-то раз намекнул, что она и сама может отправиться к ним. Знаний бы для перехода и возвращения ей вполне бы хватило. Но она медлила. Почему? Неужели она боялась узнать, с кем - или с чем - должны были сразиться жители того холодного, не похожего на Землю мира? Бог, тиран, повелитель и отец одновременно... Что это? Живое существо? Или явление? Или понятие? Неясно. В любом случае, нечто ужасное, ведь ради победы над ним, как считает Тервиус, можно заплатить множеством жизней. Но ведь это неправильно и несправедливо!
...А море всё так же ровно и спокойно шумело у её ног, всё так же упрямо билось о камни, и солёные брызги скатывались по её одежде, сверкали на чешуе. Всё так же мерцали над волнами звёзды. Некоторые из них - рукотворные. Спутники, кружащиеся вокруг Земли, ставшие её "глазами и ушами". На одном из них настоящая космическая обсерватория, позволившая айзе заглянуть далеко в глубины Вселенной. Пусть это только первые шаги к звёздам, пусть только начало пути, ведущего к удивительным и прекрасным открытиям, к единственно возможному для живых и мыслящих существ бессмертию в вечном поиске, в бесконечном подъёме, где каждое новое поколение опирается на знания и заветы предыдущего, где в любом достижении есть частица труда каждого из айзе, и потому никто и никогда не будет до конца забыт. Это ли не великий подвиг? А Тервиус считает, что только великие потрясения рождают великие свершения.
Нет, не может Стибия с ним согласиться. Что-то не позволяет примириться с тем, что она видела и слышала.
Но как выразить это неуловимое, неосязаемое противоречие словами, как донести его до Тервиуса? В тот раз не удалось...
– ...Неужели именно так и должно быть?
– Да. Так было заведено с самого начала, с того момента, когда древнейшие разумные существа начали восхождение к вершинам своей цивилизации, а затем к её гибели, и так будет до тех пор, пока в бескрайних просторах Вселенной сохраниться искра мятежного духа разума, пока есть хоть одно создание, способное опуститься до ужасающих зла и мерзости - или вознестись до величайшей любви к миру и всем существам, населяющим его.
В чём-то он, безусловно, прав. Метаться между светом и тьмой, между правдой и ложью, между жаждой знания и трусливым покоем, между себялюбием и любовью к другим - это так похоже на айзе. Но ведь рано или поздно мы должны прийти к свету, верно? Из тьмы невежества и жестокости, из диких и далёких веков - вверх, к свету, к сиянию космоса, к торжеству разума и духа. Как когда-то со дна древних, уже высохших морей поднялись к далёкому небу и негостеприимной, но прекрасной земле причудливые обитатели глубин.