Время льда и огня

Филимонов Евгений

Лейтенант дал команду остановиться. Мы проходили как раз под тем вентиляционным стволом, насчет которого предупреждал Наймарк. Трио саперов начало усиленно колдовать вокруг ствола и вскоре обнаружило одну, затем вторую мину — одна обычная, вторая с фотоэлементом. Эти находки не вселили в меня бодрости: ведь если такие предосторожности на подходах, то что же тогда у цели? И может, лучше было все-таки остаться с экипажем?

— Что же они, в самом деле, могут искать в этом подземелье?

— Не знаю. Курата мне не докладывал. А сам я искал бы только фокус мишени.

Да и команда — я так думаю — нацелена на это.

— Фокус мишени?

— Именно. — Наймарк перевел глаза на меня, понимая, что сейчас снова придется объяснять элементарное. Но — саперы продолжали свое дело, мы пока сидели в укрытии, и можно было расслабиться в популярном изложении сложного. — Единственная транспортабельная вещь в этой установке — фокус мишени, специально выращенный для этого эксперимента кристалл, из которого можно выбить гравитон с прямым или обратным спином.

— ???

— Ну, словом, совершенно уникальный кристалл, изготовить который теперь уже никто не может… так считается… и направляя на который поток частиц можно получить вот такой эффект полной остановки глоба. Или наоборот — его раскрутки.

Саперы закончили свое дело, и мы беспрепятственно прошли дальше, по направлению к главному шахтному стволу. Разговор с Наймарком помогал мне отвлечься от тяжких мыслей насчет моей потери, моей девушки.

— А для чего надо было упрятать установку в шахту? Тогда что, уже опасались ледника?

— Нет, о леднике тогда никто не думал, просто для чистоты эксперимента установку следовало поместить на дно шахты, чтобы изолировать от жесткого космического излучения. Чтобы не было случайностей.

— Хорошее дело! А то, что случилось, это как назвать — не случайность?

Мы устало брели, переступая через множество рельсов. Здесь был конечный терминал, здесь было депо. Наймарк долго молчал, прежде чем ответил:

— Нет, не случайность. Скорее — несчастный случай… И в науке такое бывает.

31

В гипотетическом дневнике было бы записано:

«Находимся в точке глоба, наиболее близкой к солнцу. Однако особой жары нет, хотя мы в каких-то двадцати метрах от поверхности — благодаря хорошей вентиляции, надо полагать. Мы проникли сюда как-то слишком беспрепятственно.

Наймарк пользуется огромным доверием лейтенанта, у них царят мир и полное согласие, а меня не оставляет чувство, будто за нами непрерывно следят.

Эта шахта не была вырыта специально для Бюлова: установка была развернута в бывшей алмазной шахте. Здесь все уверены, что в главном стволе нас еще ожидает множество сюрпризов от южан».

В предствольнике кроме небольшого депо для грузовых составов находилось еще много помещений — от залов до крохотных клетушек для малопонятных мне служебных нужд этой самой шахты. Выглядело это не особенно презентабельно, скорее даже запущенно: оно и понятно, вон уже сколько лет сюда не ступала нога человека. Если не считать южан. А уж они-то побывали здесь совсем недавно, можно поручиться, — вот их следы на толстенном слое пыли поверх выщербленного плиточного пола!

Лейтенант

велел отдохнуть перед спуском в главный ствол, и команда расположилась в одной из клетушек, в которой, скорей всего еще при жизни шахты, обычно располагалась шахтерская смена — во всяком случае, здесь стояли алюминиевые двухъярусные койки. Тем временем дозорная группа должна была обследовать главный ствол на предмет ловушек, адских машин и прочих прелестей, на которые столь горазды южане; кроме того, были выставлены наружные и внутренние посты, — словом, лейтенант знал свое дело как следует и ни на йоту, по-видимому, не отступал от инструкций.

Здесь, да и вообще повсеместно в предствольнике, горело дежурное освещение: южане купались в энергии и не экономили на пустяках. Мы перекусили — хлебцами с бульоном, самая обычная еда для Галакси, а тут даже как-то растрогало — и завалились на отдых. Я и Наймарк рядом, как обычно. Спать совершенно не хотелось, и я даже высказал недоумение: что еще, мол, за отдых через три часа после старта, какая может быть усталость? Но мысли Наймарка были все о том же:

— Петр, вы хоть понимаете, в каком историческом месте находитесь?

— Как же! Возле главного ствола заброшенной полвека назад алмазной шахты.

— Да нет же. Эта старая шахта куда значительнее по смыслу своему, чем знаменитая пирамида Хеопса, ведь именно отсюда пошел импульс Великого Стопа, именно отсюда перевернули всю прошлую жизнь.

— Пирамида Хеопса? Не будете любезны напомнить, что это такое?

— А-а! — Наймарк досадливо махнул рукой и не стал объяснять. Я вообще-то краем уха слыхал в свое (школьное) время о пирамидах, но иногда неплохо бывает поддразнить нашего магистра гляциологии. Тем более что это помогало отвлечься от непрестанной мысли о витающей где-то в невообразимой дали Норме — у них на Галакси сейчас вечереет, они заходят в полосу земной тени, за которой сразу, резко — ночь.

Сумерки в тропиках наступают внезапно… А пирамида Хеопса нынче — это не особенно высокий пологий холм под почти километровым слоем льда на Темной стороне… И мне больше не видать своей любимой девушки…

…Наймарк тряс меня за плечо. Вся группа уже встала и поспешно собирала пожитки и оружие. Ну, у нас-то амуниции — раз-два и обчелся.

Лейтенант связался с передовым дозором, находившимся у самого входа в штольню с установкой — видимо, ему отрапортовали, что все в порядке. Мы вышли вместе со всеми и направились к главному стволу.

Главный ствол уходил под землю на восемьсот с лишком метров и на предпоследнем ярусе имел ту самую «улитку» — установку Бюлова по локальной деформации поля тяготения. Все эти данные я обнаружил на схемке у нашего лейтенанта, которую он время от времени извлекал из планшета, сверяясь с деталями. Не могу сказать, что меня так уж разбирало любопытство, — просто, видимо, взяла верх профессиональная привычка. Установка в плане действительно напоминала улитку, в самом завороте которой был поставлен тоненький красный крестик и надписано: «фокус». Теперь-то, после объяснения Наймарка, я понимал, что это такое.