Время легенд (сборник)

Бейшир Норма

Она вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

— А где же твои хваленые любовь и понимание? — спросила она с недоброй усмешкой. — Куда девалось твое обещание помогать мне и быть рядом?

— Как хочешь — но мне ты больше нравишься живой.

— Сейчас в Ливии полно американцев, — напомнила она ему.

— В нарушение приказа Госдепартамента, — заметил он. — Напрасно ты думаешь, что тебе удастся замешаться в толпу.

Она уничтожающе взглянула на него.

— Ты что, в конце концов, вообразил — что я твоя собственность?

— Вовсе

нет, — желчно отозвался он. — Я просто безмозглый болван, который имел несчастье тебя полюбить!

Джейми остановилась и несколько минут молча смотрела на него.

— Прости меня, — тихо сказала она. — Я люблю тебя и знаю, что и ты меня любишь. Я знаю, как ты беспокоишься. Но и ты меня пойми — мне нужно разыскать отца. Мне необходимо увидеть его, поговорить с ним. Даже если это будет первый и последний раз.

Он обнял ее.

— Понимаю! — Он взъерошил ей волосы. — По крайней мере, пытаюсь. Но я не могу смириться с тем, что в этой чертовой Ливии ты окажешься движущейся мишенью, вроде утки в тире. — Он поцеловал ее в лоб. — Господи, да это все равно, что купаться в море, кишащем акулами!

Она прижалась к нему.

— Знаю. Думаешь, я не боюсь? — призналась она. — И всегда, как только затеяла все это. Каждое утро просыпалась и спрашивала себя — что я делаю? Но какая бы схватка мне ни предстояла, я шла на нее. Я говорила себе: я должна, я обязана это сделать — для себя самой обязана.

Он крепко-крепко прижал ее к себе.

— Тогда нам пора собираться, — сказал он наконец.

Она вскинула на него глаза.

— Нам?

Он усмехнулся:

— Ну разве я могу отпустить тебя одну?

Глава 26

Двадцать четвертого марта, в тот день, когда Джейми с Николасом, сопровождаемые Джеком Форрестером, вылетели из Парижа, эскадра Соединенных Штатов в составе тридцати боевых кораблей и двухсот военных самолетов, пересекла «Линию смерти» Каддафи и начала маневры в заливе Сидра. Каддафи не зря грозился расстреливать каждое неливийское судно, которое посмеет пересечь эту границу, и, действительно, открыл огонь ракетами класса «земля-воздух». Перестрелка продолжалась меньше суток, и за это время американская сторона всеми своими снарядами и ракетами потопила два ливийских патрульных катера и три сильно разбила, а кроме того, уничтожила береговую станцию радарной защиты.

Трое путешественников пережидали военный конфликт у границ Ливии в Алжире. Форрестер доставил их в маленькую гостиницу неподалеку от Эджеле, пограничного городка, и несмотря на нетерпение Джейми, уговорил оставаться в алжирской гостинице, пока не кончатся военные действия.

— Сейчас они наверняка перебьют всех, кто хоть отдаленно напоминает американцев или имеет к ним малейшее отношение, — объяснял он Джейми ситуацию. — А тебе, видит Бог, ни за что на свете не сойти за арабку.

— А вы не торопитесь божиться, — с вызовом ответила Джейми.

— Ну что ты еще задумала? — взмолился Николас,

подозрительно поглядывая на нее, когда они остались в номере вдвоем.

Джейми загадочно улыбнулась.

— Увидишь.

Когда, спустившись к ужину, они присоединились к ожидавшему их Форрестеру, тот был потрясен — настолько изменилась внешность Джейми. На ней был длинный свободный кафтан из хлопка, излюбленная одежда арабских женщин северной Африки, белый с неярким зелено-коричневым узором. Рыже-каштановые волосы она подобрала и обмотала тюрбаном из белой ткани, глаза насурьмила, на ноги надела бабуши — остроносые, с загнутыми кверху носами кожаные туфли без пятки.

— Ну, признаюсь, я ни за что не узнал бы тебя, если бы не Кендэлл, — Форрестер одобрительно кивнул.

Николас глядел на него вопросительно, и тот продолжил:

— У меня здесь есть связной, он снабдит нас одеждой, едой и всем необходимым и переведет через границу в Триполи — отсюда это примерно пятьсот километров. Все будет выглядеть так, как будто самые что ни на есть настоящие арабы решили предпринять спокойное путешествие — хотя и в опасное место.

— Прекрасно, — быстро отозвался Николас.

Кафе при гостинице было как две капли воды похоже на кафе из фильма «Касабланка»: маленькие столики сдвинуты в центр прокуренной комнаты, в потолке медленно вращаются и немилосердно скрипят вентиляторы; посетители в традиционных галабиях — свободных хлопчатобумажных балахонах, белых или полосатых, некоторые в тюрбанах, таких же, какие были на головах Форрестера и Николаса, тесно сидели за столиками; слышалась быстрая арабская и французская речь. В дальнем углу комнаты трое арабов в защитного цвета военной униформе, нечесаные и небритые, с ножами, болтающимися на кожаных ремнях, разговаривали на повышенных тонах с четвертым — в гражданской одежде. Джейми показалось, что человек этот явно нервничает.

Они нашли пустой столик в другом конце комнаты. Лениво и не спеша подошел официант, и на безукоризненном арабском Форрестер сделал заказ.

— Кто-нибудь хочет выпить? — спросил Форрестер у Джейми и Николаса, переводя заданный официантом вопрос.

— Мне двойное виски, — сердито бросила Джейми.

Николас наступил ей на ногу под столом.

— Алкоголь женщинам здесь строжайше запрещен, — прошептал он.

— Заварите нам всем чаю с мятой, — попросил Форрестер официанта.

Юноша кивнул.

— Шухран, — сказал он низким голосом. — Спасибо. — И исчез где-то в недрах кухни.

— Говорить теперь буду только я, — сказал Форрестер, проводив официанта глазами. — Если мы хотим не вызывать подозрений, мы должны говорить по-арабски.

Что же нам, прикинуться глухонемыми? — озадаченно спросил Николас. Форрестер покачал головой.

— Да нет, по возможности я буду объясняться за нас всех, когда это возможно, — тихо пояснил он. — А вас я научу необходимому набору арабских слов.