Время лживой луны
Шрифт:
– И все? – снова спросил Макарычев.
– Ну, да, – уверенно кивнул Безбородко. – После этого предмет вашей мечты материализуется буквально из воздуха, и вы можете свободно им пользоваться. В зоне единого информационного пространства, разумеется. Вам бы хотелось воспользоваться такой возможностью?
– А в чем подвох? – подумав, спросил Макарычев.
Безбородко чуть подался вперед, положил локоть на стол и понизил голос до доверительного полушепота.
– В том, что никто не имеет понятия, как все это работает. Представьте себе ситуацию –
Макарычев представил. Усмехнулся.
– Здорово. Закордонники останутся с голым задом.
– Вот именно, – кивнул Лев Феоктистович. – Голые, голодные и злые. И что они сделают?
– Ломанутся к нам.
– Точно! – хлопнул ладонью по столу Безбородко. – Потому что Россия осталась единственной страной, не присоединившейся к единому информационному пространству.
– Еще Ватикан, – напомнил Макарычев.
– Официально Ватикан отказался присоединяться к единому информационному пространству, но вокруг него так много информационных башен, что практически вся территория оплота католицизма покрыта информационным полем. Люди, живущие в едином информационном пространстве, чувствуют себя добрыми волшебниками, способными создать все, что угодно, одним мановением руки. И наши, глядя на них, тоже хотят так жить. В самом деле! – Безбородко откинулся на спинку стула и широко развел руки в стороны. – Чем мы хуже?
– Я не понял, – покачал головой сержант. – Вы меня агитируете за информационные башни или против них?
– Я вас не агитирую, дружище, – улыбнулся Безбородко. – Я пытаюсь вас понять.
– А-а… – медленно кивнул сержант.
Безбородко в ответ только подмигнул ему. Но ничего не сказал.
В кабинете командира части воцарилась тишина. Луч света, продравшись сквозь щель в закрывающих окна темно-фиолетовых портьерах, упал на портрет президента. И сержанту Макарычеву показалось, что и президент подмигнул ему. Странно. Что президенту-то от него нужно? Чтобы грядущие выборы не проспал? Не проспит – дневальный разбудит.
– Давайте вернемся к тому, что случилось вчера, – напомнил о своем присутствии Безбородко.
Сержант жестом дал понять, что ничего не имеет против.
– Так, значит, узнав о том, что ликвидаторы задерживаются, вы решили самостоятельно исследовать башню?
– Нет, – едва заметно улыбнулся Макарычев. – Узнав, что ликвидаторы где-то капитально застряли, я решил выяснить, каким образом девочка выбралась из башни. Потому что откуда ей еще было взяться?
– Логично, – согласился Лев Феоктистович.
Глава 3
Сержант Макарычев подошел к башне и осторожно, будто боясь испачкаться, а то и заразу какую подцепить, коснулся ее кончиками пальцев. Поверхность башни оказалась идеально ровной и чуть теплой на ощупь. Ну, то, что теплая, неудивительно – могла на солнце нагреться. Странным казалось то, что абсолютно ровная поверхность выглядела так, будто была собрана из мириад крошечных шариков. Оптический, понимаешь, обман. Причем слово «обман» – ключевое.
Макарычев
– Может, садануть чем, – уже в который раз предложил Стецук.
– Садани, – не стал возражать Макарычев.
– О, я сейчас!
Стецук довольно улыбнулся – ему давно уже хотелось как следует стукнуть по башне – и побежал к машине за инструментами.
К тому времени, когда он вернулся, сержант обошел башню вокруг. Поверхность везде была совершенно однородной. Ну, или, по крайней мере, казалась такой. И как, спрашивается, к эдакому подступиться?
– Не поможет, – покачала головой Тарья, когда Стецук обеими руками взялся за рукоятку тяжелой кувалды.
– А мы поглядим, – ефрейтор закинул кувалду на плечо.
– Зачем Герасим с собой эту дуру возит? – спросил Портной.
Имея в виду, понятное дело, кувалду.
– Так, на всякий случай… Он у нас вообще парень запасливый.
Стецук широко размахнулся и, тяжко охнув, саданул-таки кувалдой по башне.
В том месте, куда пришелся удар, образовалась вмятина. Приличная такая вмятина, размером с кулак и сантиметра два глубиной. Но, прежде чем ефрейтор успел в другой раз поднять кувалду, вмятина затянулась. Как будто и не было ее.
– Вот же зараза!
Стецук еще раз, уже с досадой, ударил кувалдой по башне.
Результат оказался тот же.
– Ну, ладно!
Ефрейтор не собирался так просто сдаваться. Он взялся за топор.
С топором дело пошло веселее. Широкое лезвие легко входило в кажущийся податливым материал, столь же легко выходило, а махать топором все ж не так утомительно, как кувалдой. Да и опыт в этом деле у Стецука какой-никакой, а имелся.
За десять минут ефрейтор прорубил щель, в которую могла войти ладонь. Но, стоило только ему остановиться, чтобы перекурить, как щель на глазах стала затягиваться.
– Ах ты, падаль смердящая!..
Стецук снова ухватился за топорище, явно намереваясь доказать превосходство тупой силы над изощренным разумом.
– Хватит, – махнул рукой Макарычев. – Оставь!
Он едва не силой вырвал топор из рук будто взбеленившегося ефрейтора.
– Нужно действовать иначе, – сказала Тарья.
Девушка стояла, сложив руки на груди, и смотрела на ефрейтора с насмешкой – Стецук забавлял ее.
– Как? – спросил Портной.
– Я знаю! – Стецук дернул с плеча автомат.
– Только попробуй! – пригрозил ему сержант.
– За патроны сам отчитаюсь!
– А я тебе ща сам по лбу дам!
Недовольно что-то ворча себе под нос, ефрейтор повесил автомат на плечо и полез в карман за сигаретами.
Словно примеряясь, сержант похлопал по башне ладонью и, запрокинув голову, посмотрел на распарывающий голубизну неба шпиль.
– Башня состоит из намертво вцепившихся друг в друга нанороботов, – задумчиво произнес он.
– Ну, можно и так сказать, – подумав, согласилась Тарья. – Хотя обычно их называют уинами.