Время меча
Шрифт:
— Редрих? — наконец отважилась вымолвить Элина, все еще не в силах поверить своим глазам. Хотя не верить им было трудно, несмотря даже на глубокий багровый шрам, изуродовавший щеку герцога.
— Рэдрых Ур-Манар, командир первого ферлука полка хардыгар Великого Хана Салымбека Третьего, — подчеркнуто небрежным тоном представился молодой воин. И тут же глаза его сузились в щелочки, сверкнув ледяным презрением: — Я, кажется, вижу перед собой графиню Айзендорг, которая не держит слова?
Элина почувствовала, как краска заливает ей лицо.
— Но, Редрих… — пролепетала она.
— Герцог, —
— Герцог, мы же пытались вас вытащить! И уже почти вытащили, но тут… Вы понимаете, Эйрих убедил меня, что вы уже фактически мертвы… а нам нужно было спасать Артена…
Редрих стрельнул в Эйриха неприязненным взглядом — он давно подозревал, что этот странный тип хочет от него избавиться! — однако тут же вновь обратил свой колючий взор на Элину.
— Не пытайтесь свалить свою вину на других. Эйрих мне ничего не обещал. Это вы обещали освободить меня. А вместо этого бросили на верную смерть в рабстве.
— Вы не очень похожи на мертвеца, — едко ответствовала Элина. Она была не из тех, кого можно долго и безнаказанно возить физиономией по столу
— даже если сознавала свою вину.
— Это исключительно моя заслуга, а не ваша, — отрезал Редрих. — Половина тех, кого покупают для заключительной фазы подготовки хардыгар, гибнет в первом же бою, в лучшем случае — в первый день боев. Хороший боец, если повезет, может продержаться неделю. Очень хороший — две. Я продержался больше трех. Не думайте, что мне это ничего не стоило. Мое лицо вы уже видели, теперь взгляните на руку, — он резко протянул левую кисть ей прямо к глазам, так что Элина невольно отпрянула. На руке не было половины мизинца и последней фаланги безымянного пальца.
— Под кольчугой есть и другие отметины, — сообщил Редрих. — Тем не менее, утром двадцать третьего дня я был еще жив и даже ни разу не получил по-настоящему тяжелой раны — неспособным стоять на ногах хардыгары перерезают горло, причем это касается не только врагов, но и своих, если те задерживают поход. В то утро я убил своего двенадцатого кандидата в хардыгары. Я бы убил их гораздо больше, если бы ук-хаффам, как они называют рабов для боя, давали хорошее оружие. Восьмерых из двенадцати я убил оружием, отобранным у противника. И вот когда я убил двенадцатого и стоял над его трупом, готовясь отразить атаку еще четверых, они вдруг отступили, салютуя мне мечами. Потом ко мне подошел ир-Берхани, командир хардыгар, и объявил, что я больше не ук-хафф. Ук-хафф, которому удалось убить дюжину кандидатов, занимает их место и сам становится хардыгаром, причем, если знаком с военным делом, то сразу офицером или, как минимум, унтером — сарлыком, по-тургунайски.
— И много таких среди хардыгар? — заинтересованно спросил Эйрих.
— Большинство офицеров и сарлыков — бывшие ук-хаффы. Но сами ук-хаффы не знают об этом, пока не убьют свою дюжину. Ценится лишь тот, кто сражается даже без шансов на спасение, даже зная, что обречен.
— Остроумно, — кивнул Эйрих.
— Но какое же может быть боевое братство между теми, кто некогда
— Вас же не удивляет, что западные короли доверяют свою безопасность наемникам, — усмехнулся Редрих. — Быть хардыгаром, а тем более офицером хардыгар — высокая честь, дающая к тому же немалые привилегии. И тот, кто некогда был рабом, способен оценить это даже лучше, чем свободный. А кандидаты знают, на что идут, когда поступают в школу хардыгар. Так что все взаимное озлобление остается в прошлом. Можете мне поверить, я сам прошел через это.
— И что, вам нравится быть солдатом хана? — недоверчиво спросила Элина. — Разве вы не хотите вернуться домой, на Запад… герцог? — не без умысла добавила она.
— Что я там не видел, — скривился Редрих. — У меня нет дома, его отняли, когда я был ребенком. Мой титул не дает мне ничего, кроме чести, а она со мной везде, где бы я ни был. Лучше уж быть ферлукером в гвардии хана, чьи владения больше всех королевств Запада, вместе взятых, чем жалким капралом в армии какой-то Пирвадии. («Впрочем, Элина, — добавил он мысленно, — есть одно обстоятельство, которое заставило бы меня вернуться… да, хоть вы меня и предали, оно все еще есть… демоны! «)
— Кстати, что такое ферлук? — спросил Эйрих.
— Что-то вроде западного батальона, — ответил Редрих. — Четыре сотни. В тургунайской армии основное деление идет на четыре, а не на три, как на Западе. В обычном полку четыре ферлука, но в хардыгарском — пять.
— Ясно. И сколько полков сюда прибыло?
— Хардыгарский полк — только один. Не считая отдельного ферлука личной охраны хана, который, конечно, остался в столице.
— Что?! — товарищи Эйриха редко когда видели столь бурные эмоции на его лице. — Две тысячи мечей? Это — все?! Вы знаете, с кем вам предстоит воевать?!
— Мы получили ваше письмо, — невозмутимо ответил Редрих.
— Там, внизу, двести тысяч зомби! Соотношение один к ста, если вы уже забыли арифметику!
— Один хардыгар стоит десятка просто хороших солдат, — возразил герцог. — А один хороший солдат стоит десятка безмозглых зомби.
— Зато боюсь, что один маг стоит не одного десятка хардыгар, — ядовито изрек Эйрих. — Я имел возможность убедиться в этом лично. А их там
— целая дюжина.
— Вряд ли у них хватит сил одновременно управлять зомби и применять какую-то еще сильную магию, — вмешалась Элина. — Или одно, или другое.
— Все равно, — настаивал Эйрих. — Силы слишком неравны. Вы должны немедленно уводить своих людей из Зурбестана и отправляться за подкреплением. Где ваш командир? Я должен объяснить ему ситуацию.
— Я велю солдату проводить вас к нему. Ир-Берхани, конечно, будет интересно узнать ваши разведданные. Но я сильно сомневаюсь, чтобы он отдал приказ об отступлении. Знаете девиз хардыгар? «Хардыгары не боятся смерти. Хардыгары и есть смерть. «
— Ваши нынешние противники могли бы сказать о себе то же самое, — усмехнулся Артен, которому надоело молчать.