Время милосердия
Шрифт:
Рация трещала без умолку, казалось, ожил весь округ Форд, невзирая на темноту. Оззи сделал звук тише и погрузился в молчание. Он давил на акселератор, его мощный бурый «форд» с ревом несся по дороге, прямо по осевой, отбивая у любого охоту соваться на дорожное полотно.
Оззи Уоллс принял на службу Стюарта Кофера четыре года назад, когда тот вернулся в округ Форд после досрочно прерванной военной карьеры. Стюарт придумал какое-никакое оправдание своему бесславному увольнению: дело было якобы в технических трудностях, в недопонимании… Оззи выдал ему униформу, назначил шесть месяцев
Другое дело, что Кофер вытворял в свободное время… По меньшей мере дважды Оззи устраивал ему выволочку после донесений о пьянстве и нарушениях общественного порядка. Всякий раз Стюарт пускал слезу, каялся, обещал исправиться, клялся в преданности шерифу и его департаменту. Спору нет, в его лояльности нельзя было усомниться.
Смутьянов среди своих подчиненных Оззи не терпел, всякие сопляки у него не задерживались. Но Кофер был одним из самых опытных помощников шерифа, он даже вызывался выступать в школах и в разных клубах. Служа в армии, повидал мир, что среди окружающей деревенщины было редкостью. Большинство его коллег из штата не выезжали. На людях Кофер вел себя идеально: привлекательный, щедрый на улыбку и шутку, знал всех по именам, с удовольствием прогуливался пешком по Нижнему городу, где жили чернокожие, без оружия, зато со сладостями для ребятишек.
В его частной жизни имелись проблемы, однако собратья по службе старались скрывать это от начальства. Тейтум, Суэйз и большинство других помощников неплохо знали подноготную Стюарта. Но на это проще было закрыть глаза в надежде, что никто не пострадает.
Шериф поглядывал в зеркало на Дрю, скрытого в тени. Тот опустил голову и не издавал ни звука. Как ни ошеломлен был Оззи, как ни злился, ему трудно было считать этого паренька убийцей. Ему, такому тщедушному, ниже сестры ростом, бледному, робкому, испуганному, на вид было не больше двенадцати лет.
Разбудив ревом двигателя половину Клэнтона, они резко затормозили перед тюрьмой, находившейся в двух кварталах от центральной городской площади. Перед входом стояли двое: помощник шерифа и человек с камерой.
– Проклятье! – процедил Оззи. – Это Дамас Ли, что ли?
– Он самый, – подтвердил Тейтум. – Значит, все уже в курсе. Многие нынче слушают полицейские переговоры.
– Всем оставаться в машине, – распорядился Оззи, вылез, хлопнул дверцей и направился к репортеру, сердито качая головой.
– Учти, тебе нечем разжиться, Дамас, – грубо начал он. – Замешан несовершеннолетний, ты не узнаешь даже имени и не сможешь заснять его. Проваливай отсюда!
Дамас Ли был одним из двух репортеров газетенки «Форд таймс» и хорошо знал шерифа.
– Можешь подтвердить, что убит твой сотрудник?
– Я ничего не намерен подтверждать. У тебя десять секунд, чтобы убраться отсюда, иначе я надену на тебя наручники и посажу в камеру. Брысь!
Репортер не стал ждать и исчез в темноте. Оззи проводил его взглядом. Затем они с Тейтумом
– Регистрировать будете? – спросил тюремный надзиратель.
– Нет, позже. Пока запри их в камере для несовершеннолетних.
Тейтум отконвоировал Дрю и Киру по узкому коридору, мимо решеток, до толстой железной двери с окошечком. Надзиратель отпер дверь, и они вошли в пустую комнату, внутри которой – только двухъярусная койка и грязный шкафчик в углу.
– Сними с него наручники, – шериф Оззи Тейтуму. Дрю стал с облегчением растирать себе запястья. – Побудете здесь часок-другой.
– Я хочу видеть свою мать, – сказал Дрю решительнее, чем ожидал Оззи.
– Сынок, сейчас ты не в том положении, чтобы чего-то хотеть. Ты арестован за убийство сотрудника службы правопорядка.
– Он убил мою мать.
– Твоя мама, слава Богу, жива. Сейчас я поеду в больницу, проведаю ее. Вернусь – расскажу, как и что. Это все, что я могу сделать.
– Почему я в тюрьме? – подала голос Кира. – Я ничего не сделала.
– Знаю. Ты здесь ради собственной безопасности. Это ненадолго. Если мы выпустим тебя через несколько часов, куда ты пойдешь?
Кира посмотрела на брата. Было очевидно, что идти им некуда.
– Есть у вас какая-нибудь родня поблизости? Тетки, дядья, дедушки-бабушки? Хотя бы кто-нибудь?
Оба, замявшись, медленно покачали головой.
– Так, тебя ведь Кира зовут?
– Да, сэр.
– Если бы ты сейчас стала куда-то звонить, чтобы за тобой приехали, кому бы ты позвонила?
Глядя себе под ноги, она ответила:
– Нашему священнику, брату Чарльзу.
– Как его фамилия?
– Чарльз Макгерри, он служит в Пайн-гроув.
Оззи считал, что знает всех местных священников, но этого не припоминал. В округе насчитывалось три сотни церквей. По большей части это были мелкие сельские приходы, известные, в основном, раздорами, склоками и изгнанием своих священников. Уследить за всеми не было никакой возможности. Глядя на Тейтума, шериф протянул:
– Не знаю, кто это.
– Хороший человек.
– Тогда позвони ему, разбуди, попроси приехать сюда. – Оззи посмотрел на детей. – Пока побудете здесь. Вам принесут поесть и попить. Располагайтесь. Я съезжу в больницу. – Он вздохнул и посмотрел на них, стараясь, чтобы во взгляде читалось как можно меньше сочувствия. Все-таки застрелили его помощника, и убийца стоял перед ним. Но эти дети были такие растерянные, жалкие, что месть оказалась последним, что сейчас приходило на ум.
Кира подняла голову и спросила:
– Сэр, он правда мертв?
– Да.
– Простите, но он часто избивал нашу маму, нам тоже от него доставалось.
Оззи остановил ее, подняв обе руки.
– Все, не продолжай. Мы пригласим сюда адвоката, вот ему, ребята, вы и расскажете то, что пожелаете. А пока вам лучше помалкивать.
– Хорошо, сэр.
Оззи и Тейтум вышли из камеры и захлопнули дверь. Дежурный на входе положил трубку на телефон и произнес:
– Шериф, звонил Эрл Кофер, он говорит, что узнал об убийстве своего сына Стюарта. Он потрясен. Я ответил, что ничего не знаю. Вы бы ему позвонили.