Время надежды, или Игра в жизнь
Шрифт:
Водитель отпрянул и со страхом уставился на девушку, которая при всей своей ангельской внешности говорила с ним сейчас, как заправский уркаган. «Может, у неё отец уголовник…», – мелькнула у водителя мысль. Не может же девчонка так нагло себя вести просто так!
– Езжай-ка ты лучше отсюда, пока не началось, – Надежда легонько толкнула водителя в плечо. – И кольцо обручальное снимай, когда к молодым девчонкам яйца подкатываешь…
«Точно, папашка уголовник!», – водитель невольно спрятал правую руку за спину. Потом плюнул от досады
– Второй раз ты меня обламываешь… – проговорил он, изо всех сил стараясь не потерять лицо. – Смотри, в третий раз лучше не попадайся… Совершеннолетняя… Слишком ты борзая, девочка, для своих лет…
– Что-о? – сделала к нему шаг Надежда.
Водитель от неожиданности отпрыгнул в сторону:
– Ничего! Ехать мне надо, говорю! Женьке привет… С него пузырь… Если живой останется…
Водитель быстро сел в машину, дал по газам и через секунду скрылся за поворотом.
– Останется, не сомневайся, – проворчала Надежда, когда машина скрылась из глаз. – И, кстати, спасибо… Извини – не успела сказать…
– Зачем ты с ним так, Надь? – спросила удивлённо Лена, которая стала невольной свидетельницей этого странного разговора. – Что на тебя нашло?
– Таких му… в общем, чудаков, учить надо, – махнула рукой Надежда. – Слишком много о себе воображают.
– Нехорошо получилось, – вздохнула Лена. – Он всё-таки нам помог…
– У него просто шансов не было не помочь…
– Да, я видела… Думала, ты под машину бросишься…
– Так и бросилась бы… Он это понял…
– И всё-таки спасибо ему…
– Да я же не против! – воскликнула Надежда. – Просто нужно всегда оставаться человеком! А он как себя повёл? Причём не в первый раз! Мы с ним уже пересекались…
– Всё равно не знаю, что бы мы без него делали… – продолжала защищать водителя Лена, и Надежда примирительно подняла руки:
– Сдаюсь. В следующий раз дам ему не только свой телефон, но и домашний адрес – пусть приходит… Расплачусь натурой…
Лена не успела возмутиться – на крыльце показался усталый доктор в медицинской шапочке, сдвинутой на затылок. Марлевая повязка болталась на одном ухе. Он достал сигареты и закурил.
Надежда и Лена подбежали к крыльцу. По виду доктора было ничего не понятно, и Лена от волнения начала заикаться:
– К-как Женя?! Он… ж-жив?..
Доктор крепко затянулся, выпустил дым и лишь потом сказал:
– Жить будет… Но часть ступни пришлось ампутировать… Кто же из вас, красавицы, такого парня инвалидом сделал?.. Теперь всю жизнь хромать будет…
– Всю жизнь! – радостно воскликнула Надежда, но спохватилась под удивлённым взглядом Лены и повторила скорбно. – Всю жизнь....
– Ну, может, и не всю жизнь, но только три пальца на левой ноге у него точно не отрастут… – продолжил доктор. – Еще аллергическая реакция сильнейшая. Уже начинался отек гортани. Задержись вы немного…
Доктор бросил окурок в урну и продолжил:
– Он ещё поспит после наркоза,
Лена зарыдала. Надежда обняла подругу.
– Спасибо, док, – сказала она. – Мы будем здесь, пока Женя не проснётся…
– Да мне-то что? – пожал плечами молодой врач. – Сидите, сколько хотите…
Врач скрылся за дверью, и Надежда проводила всхлипывающую Лену к лавочке. В глубине души она ликовала – её план удался! Теперь Женьку точно не заберут в армию, и он останется жив. А нога… Подумаешь – пальцы ампутировали. Так всего три пальца! Они, конечно, как верно заметил доктор, не отрастут, но через какое-то время Женька забудет, что с ним случилось в лесу. Целый и невредимый, а не лежащий на местном кладбище под бетонной плитой…
В больничном дворе показался милиционер – мужчина средних лет, с внушительным животом, красным потным лицом и потёртой дерматиновой папкой подмышкой. Было видно, как ему всё надоело, и больше всего в этот погожий субботний денёк он хотел бы оказаться на берегу речки с удочкой, а не брать показания с этих двух чумазых перепуганных девчонок, от которых за версту несёт спиртным…
– Это вы, гражданочки, раненого привезли? – строго спросил милиционер, присев на лавочку.
– Мы… – шмыгнула покрасневшим распухшим носом Лена.
Милиционер снял фуражку и положил её рядом с собой, достал из кармана серых форменных брюк несвежий носовой платок, вытер потное лицо, вытащил из папки листок бумаги и, устроившись поудобнее, приготовился писать.
– Угораздило же вас в субботу… – проворчал страж порядка. – Ни одного нормального выходного ещё не было… Что за народ – как суббота, так обязательно членовредительство какое-нибудь…. Будто сговорились… Давайте всё по порядку…
Последующие двадцать минут Лена и Надежда, отчаянно жестикулируя, эмоционально рассказывали милиционеру о случившемся. Тот морщился, крякал, вздыхал и старательно записывал за девушками. Пару раз он вытирал взмокший лоб; достал еще один листок бумаги.
– А номер машины вы, конечно же, вы не запомнили? – спросил милиционер устало, закончив писать.
– Нет! – хором ответили Надежда и Лена.
– Тогда распишитесь на двух листах – здесь и здесь. Ваши адреса есть, если надо будет – вас вызовут… Гуляйте, красавицы… Пока…
– Что значит «пока»? – возмутилась Лена. – Вы что, нам не верите?
– Да тухлая история какая-то, – вздохнул милиционер, поднимаясь с лавочки и надевая фуражку. – Неправдоподобная. Перепутать ногу с палкой… Долбануть топором…
– Говорю же – темно было! – Надежда тоже вскочила со скамейки. – Костёр погас! Женька мёрзнет! Ноги голые! Что мне оставалось делать?!
– Что делать? – пожал плечами милиционер. – Не знаю. Укрыть чем-нибудь…
– Да нечем его укрыть было! В том-то и дело! Единственные штаны – и то мокрые были! Сушились у костра! А костёр начал гаснуть! И погас бы!