Время нас подождёт
Шрифт:
— Ага, — посмотрел на неё Денис. — Вечный студент. И главное, знаешь, что? — сказал он Юре. — Надя, кажется, хочет охватить все медицинские отрасли.
— Ну и здорово!
— Не все, а только иммунологию и рефлексологию. И все они очень нужны, чтоб нормально работать в этой сфере и ещё чего-нибудь открыть.
Я удивился:
— Дак всё уже давно открыли! Человека уже изучили вдоль и поперёк!
Надя внимательно посмотрела на меня:
— Не всё. Далеко не всё. Строение человека — это вселенная. Строение его организма, это как знаешь… как будто ты землю открываешь… моря, материки, потом города, потом — что на ней растёт, чем люди там промышляют… И знаешь, Мишка, сколько
— Да ладно!
— А вот тебе и ладно. Вот скажи, если всё давно открыли, то почему рак не научились лечить?
— Не знаю…
Я об этом как-то не думал. Откуда мне знать? Все мои познания по поводу строения человеческого тела ограничивались тем, что я знал, где находится желудок и сердце. Ну и мозги, конечно же. И всё! Я не знал даже…
— Надя… А в руках и ногах кровь разная течёт или одна и та же?
— Одна и та же, конечно! — улыбнулась Надя.
— А, ну я так и подумал…
Надя встала, налила чаю. А я съел два блинчика с вареньем и понял, что наелся.
— Спасибо, — поблагодарил я её и выбрался из-за стола. — А можно я в комнату пойду?
— Иди, — согласилась она. — Там книжки есть, можешь почитать. Или тебе фильм какой-нибудь включить посмотреть?
— Не, не надо! Я так, посижу просто…
Мне не давала покоя сказочная ёлка — неужели мы тоже такую нарядим у нас дома?!
Свечи оказались электрическими гирляндами. Но всё равно здорово: они были похожи на настоящие: белый парафин, а внутри стеклянной капсулы — рыжий мерцающий огонёк. Некоторые игрушки прицеплялись к еловым веткам, как прищепки, немножко было новых пластмассовых, но большинство — стеклянные. На ветках едва заметными искорками блестели капельки смолы, и колыхался серебристый дождик.
Я присел на корточки. Пальцем дотронулся до нижних веток — они послушно качнулись; качнулись и игрушки…Я посмотрел снизу вверх на ёлку: шарики колыхались среди путаницы хвои и дождика, которые уходили ввысь до самого потолка. Я закрыл глаза и вздохнул полной грудью еловый запах: запах леса, Нового года, семьи и дома. Мне не приходилось ещё так близко и долго сидеть рядом с живой ёлкой — праздничной и нарядной. Но чудилось в этом запахе что-то знакомое, отчего как-то ласково становилось на сердце, что-то похожее на тоску по дому, и в то же время не безысходное — а светлое щемящее чувство. И хорошо было так, в эту самую минуту, чётко осознавать, что ты здесь и вдыхать этот запах, и радоваться наступающим праздникам.
Может, это и есть запах детства?
Новогодней ёлки, сладких булочек и поскрипывающих половиц?
И может, потому люди так любят встречать Новый год, что вспоминают своё детство?
От размышлений меня отвлекли шаги за дверью. Наверное, это Надя. Или Юра с Денисом. Я вдохнул ещё раз поглубже, закашлялся и — обернулся.
Вошли Юра с Денисом, сели на диван. А я выпрямился и, наконец, оглядел всю комнату.
Уютная, просторная. Высокий шкаф, на котором висят круглые часы. На стене — фотографии, напротив дивана — тахта, большой угловой компьютерный стол, на котором — стационарный компьютер. За тоненькими шторками — заснеженные ветки деревьев, окошки — деревянные, а не пластиковые, как у нас. Ёлка, как оказалось, стояла возле закрытого балкона, на котором виднелся велосипед. На полу лежал мягкий узорный ковёр, под диваном стояли чьи-то тапки, в углу возле шкафа я заметил гитару и удивился: кто играет на ней? Над компьютерным столом висели две полочки с книгами, на полочках стояли: шахматы (!), небольшая модель самолёта, кораблик, несколько книжек с разными сложными названиями,
— А где Славка?
Какой Славка, интересно? Мальчишка или их взрослый друг?
— Да на горках с ребятами катается.
Я прислушался.
— Как он? — поинтересовался Юра. — Сто лет его не видел, наверное, сильно вырос?
— Ну подрос, конечно, вытянулся… Серьёзный парень. Они не просто так кататься пошли, — задумчиво пояснил Денис. — Они с малышами гуляют. Тут дело было — семья, шестеро детей, двухкомнатная квартира, отец работает на двух работах, мама в декрете, потому что младшему год. Старшие в институт поступать будут, а остальные — малыши-погодки. В поликлинику не ходят. Вот социальные службы и «забеспокоились». Но они пока не угрожают, просто ходили, проверяли.
— Они не дремлют…
— Они бдят, и мы бдим. Ведь как получается? У нас и у них критерии «неблагополучности» разные. Они сейчас на все смотрят через одну призму: и пьющие семьи, и непьющие, у которых родители на износ работают, а средств на евроремонт нет — всё для них повод, чтоб забрать ребёнка. Это грубо говоря. Или площадь маленькая, или ещё кто как выбивается из общей массы. А у нас, сам знаешь, половина страны так живёт, и всех не заберешь… Если к Валере поедешь — скажи, чтоб заглянул, если время будет.
— Скажу, конечно, или звякну давай, если срочно.
— Звонить пока не надо. Родители между собой все перезнакомились, будем держаться вместе. Надя младшим карточку помогла сделать, мы так понемножку собрали на всё необходимое, но они бдят…
— Разрушают семьи, разрушают… А зачем? — грустно сказал Юра.
— Не знаю, — вздохнул Денис. — Кому мы нужны без семьи? Кому нужны наши дети?
Я почти ничего не понял из их разговора. Только вот… Зачем, правда, разрушают семьи? И что опека может сделать той семье с шестерыми детьми, у которых папа «работает на износ»?
Весело, наверное, когда семья такая большая! Братишки, сестры — есть с кем поиграть! И старшие уроки помогут сделать, и заступятся, если кто обидит. И вообще… Это же целая футбольная команда!
— Мне иногда кажется, Юр… — хрипловато сказал Денис, — что мы, как муравьишки… Ну одному — двум поможем, а остальные? Как в песне про маленьких героев…
«…А враги гора горою — мимо нас глядят устало,
Они вовсе не герои, но огромные, как скалы…
И холодные, как льдины — не воюют, а скучают,
Мы бы всех их победили, только нас не замечают…». [2]
— Ты, Динька, подожди с героями… Одному поможешь, а он — другому. А тот — ещё третьему. Это как цепная реакция… Нам бы вот только держаться вместе, да покрепче. И плевать тогда на размеры…
Они замолчали. Тихо было в комнате, лишь слышно, как на кухне Надя моет посуду, и как тикают часы на шкафу. А маятник всё качался, равномерно, неутомимо, неумолимо, и казалось, что чуть прислушайся — и услышишь, как шелестят секунды.
2
— А. Макаревич «Маленькие герои»