Время настигает каждого
Шрифт:
– Лысый, кинь недоумка в шлюпку, отвези на барк и мухой обратно, – приказал Атилл коренастому парню. Тот подхватил Алексея под мышки и поволок к шлюпке. Вскоре пленник стоял на деревянной, местами выщербленной палубе, испуганно озираясь по сторонам и облизывая разбитые губы. Его тело дрожало и ныло от боли. Разглядывая небритые лица обступивших парней, бесцеремонно ощупывавших его одежду, он почувствовал, как внутри закипает ярость.
– Какие отвратительные рожи! Кто они? – беззвучно спрашивал себя, стараясь увернуться от грубых рук. Рослый парень, со шрамом через всю левую щеку и черной повязкой на голове, выкрикивая ругательства, стукнул его по шее рукояткой
– Глянь-ка, Боб, какой амулет у этой собаки, – удивленно воскликнул он, разглядывая трофей.
– Ай да, мерзавцы! Уже шарят по карманам! Почему не доложили, что какая-то мразь топчет мою палубу? Забыли, кто капитан? – раздался грубый властный голос. Мгновенно наступила тишина. Толпа расступилась, и Гамаюн увидел коренастого средних лет мужчину с густой рыжеватой бородой, в помятом зеленоватом камзоле, черной треуголке, башмаках с серебряными пряжками, двумя пистолями и кривой саблей за кожаным поясом.
– Да мы собирались к тебе, капитан. Решили обыскать на всякий случай. Его нашли на острове. Кто он неизвестно. Молчит, собака, – произнес коренастый парень с лохматой черной шевелюрой.
– Вы что, висельники, забыли, что любая тварь ступает на палубу с моего разрешения. А ну, бездельники, марш на берег за водой, пока языки вам не подрезал, – разъярился рыжебородый, положив руку на эфес сабли.
Когда парни торопливо прыгнули в шлюпку, он подошел к Гамаюну. Скрестив руки на широкой груди, несколько минут молча разглядывал пленника, затем хрипло на французском языке произнес:
– Я – Билл Моррис, по прозвищу Дракон. Командую барком «Шалунья». Ты кто, скотина?
– Не помню, – удрученно ответил по-французски Алексей, вытирая рукой кровь с лица.
– Француз? А может пират? Впрочем, это не имеет значения. Раз попал ко мне, будешь работать на меня. И запомни, с нерадивыми псами говорит мой кнут, а строптивцев я просто вешаю на рей. Эй, Сухарь, посади-ка находку в трюм, чтобы не сбежал, да забери кинжал от греха подальше, утром отправишь драить палубу, – приказал капитан высокому поджарому парню, лениво наблюдавшему за происходящим с юта.
Сухарь неторопливо спустился на палубу. Подойдя к Гамаюну, забрал кинжал и подтолкнул руками к открытому люку на баке. В следующее мгновение от сильного толчка в спину Алексей упал в небольшой, грязный и сырой трюм с затхлым воздухом. Нащупав доску, бессильно опустился на нее и, прислонившись спиной к переборке, в изнеможении закрыл глаза.
– Куда же я попал? Что за люди? И за чем я вылез из леса? – пронеслось в его голове. Избитое тело ныло. Запекшиеся кровью губы распухли. Темнота трюма и шум волн убаюкали Гамаюна, смертельно уставшего от пережитого. Не обращая внимания на смрадный запах протухшей воды, скопившейся в трюме, он заснул крепким сном. Откуда-то из глубины подсознания ему явился щуплый мальчик десяти лет, семенивший рядом с молодой красивой женщиной по широкой улице с цветущими каштанами.
– Это надо же! Мой сын боится дать сдачи обидчикам. Хочешь, не хочешь, Алеша, а заниматься каратэ ты будешь. Я обо всем договорилась с тренером, – проворчала она, остановившись перед большим домом, на фронтоне которого виднелись слова: «Дворец спорта».
– Мамуля, я уже взрослый и могу за себя постоять, – тихо прошептал Гамаюн. Внезапно резкий стук оборвал его сон. Крышка трюма открылась и с грохотом упала на палубу. Пьяный голос приказал:
– Эй,
Алексей с трудом выбрался по хлипкому трапу наверх. Его встретила предрассветная тишина. Сонное море лениво покачивало корабль.
– Чего встал, собака? Живо за работу, а то схлопочешь по шее, – приказал Сухарь, пиная Алексея в спину.
Тот, потеряв равновесие, упал. Парень тут же подскочил к нему и, приставив к горлу кинжал, произнес:
– Плохо выдраишь, прирежу, скотина.
Дальнейшее произошло мгновенно. Гамаюн ловким приемом вывернул обидчику руку. Тот распластался на палубе, выронив оружие.
– Ай, да сюрприз! – раздался хриплый смех.
Пружинисто вскочив, Алексей оглянулся. В проеме двери капитанской каюты, прислонившись к косяку, стоял Дракон в белой шелковой рубашке с открытым воротом и длинными рукавами с манжетами. В его левой руке дымилась трубка, инкрустированная серебром, правая рука покоилась на эфесе сабли.
– Якорь мне в днище, – удивленно произнес он, обращаясь к Гамаюну, – Такой прыти давно не видел. Не боишься, что мои парни возьмут тебя на ножи?
– Работать буду на совесть, но издеваться над собой не позволю. Лучше сразу убейте, – угрюмо отозвался Алексей, помогая Сухарю подняться.
Тот, потирая руку, с угрозой посмотрел на пленника и молча ушел на ют. Дракон, заметив злобный взгляд Сухаря, подумал:
– Дьявол! Прирежут ведь, стервецы, этого шустрика. Пиратский кодекс на рабов не распространяется. Придется взять болвана в команду, а там разберусь, что за птичку поймали. Строптивый черт!
С этими мыслями он подошел к Гамаюну. Несколько секунд в упор разглядывал его, как бы раздумывая о принятом решении. Затем процедил сквозь зубы:
– Убить тебя всегда успею, а пока беру юнгой за пятьдесят пиастров в месяц. Кто ты и как зовут, не знаю, запишу в судовой журнал как Джека Грегори по прозвищу Дага 2 . Пойдешь под начало боцмана, а теперь марш работать, бездельник.
2
Дага – острый кинжал.
Алексей, теперь уже Джек Грегори или Дага, зачерпнув деревянной бадейкой забортной воды, принялся за работу. Он с остервенением драил и скоблил палубу, не обращая внимания на суету матросов, приводивших в порядок такелаж. Это тяжелое занятие отвлекло его от грустных мыслей и принесло умиротворение в сердце.
Ближе к полудню на шканцах 3 , где прохаживался капитан, попыхивая трубкой, появился уже знакомый нам темнокожий великан по прозвищу Атилл. Его свалявшиеся волосы клочьями свисали к грязному воротнику рубашки, обрамляя припухшую после ночной попойки небритую физиономию.
3
Шканцы – самый верхний помост или палуба в кормовой части парусного судна, где находились вахтенные офицеры и устанавливались компасы. Позднее шканцами называли часть верхней палубы военного корабля между грот- и бизань-мачтами. Шканцы считались почетным местом на корабле: там зачитывались перед строем манифесты, приказы, приговоры. На шканцах запрещалось садиться и курить всем, кроме командира (капитана) корабля и флагмана.