Время, назад (сборник)
Шрифт:
— Она страдает? — спросил Рингдаль.
— А почему вы спрашиваете? — Вопрос явно удивил ученого.
— Я считаю, что Перси Х все время сканирует ее мысли. И, если он поймет, что она страдает, это, возможно, заставит его по–другому оценить нашу точку зрения.
— Мне казалось, что вы хотите исцеления, — фыркнул Балкани. — Вообще–то я врач, а не палач.
— Отвечайте на вопрос! — рявкнул Рингдаль. — Так страдает она или нет?
— Возможно, она и испытала несколько неприятных моментов. В каком–то смысле, ей пришлось пережить утрату связи с окружающим миром… А потом и с собственным телом.
Пространства не существовало.
Не существовало и времени.
Потому что не существовало и самой Джоан Хайаси. Не осталось даже самой крошечной точки, где пересекались бы пространство и время. И, тем не менее, мозг ее неустанно работал. Не пропадала и память. Совершенные компьютеры работали над проблемами, которые стояли перед ними и раньше, хотя многие из этих проблем были сформулированы так, что, скорее всего, не имели решения. Эмоции приходили и уходили, хотя первоначальные переходы от тревоги до едва ли не экстаза практически исчезли. То и дело возникали призрачные полуличности, которые тут же пропадали. Сыгранные ей в жизни роли висели в прозрачной пустоте сознания, подобно костюмам в опустевшем театре. На сцену мира опустилась ночь, и теперь горели лишь несколько фонарей, едва освещая декорации из реек и холста, еще недавно сходившие за действительность.
Балкани был прав или, по крайней мере, отчасти прав. Оказывается, счастье все же существует, причем — величайшее счастье, которое только может испытать человек.
Вот только, к сожалению, не оставалось никого, кто мог бы это счастье испытать.
8
Роботы аккуратно достали Джоан из бассейна и с бесконечной осторожностью уложили на стоящий неподалеку стол. Балкани снял с нее шлем и сказал:
— Здравствуйте, мисс Хайаси.
— Здравствуйте, доктор. — Голос ее как будто раздавался откуда–то издалека, и он вспомнил: после такой процедуры человек еще довольно долгое время не мог отличить воображаемое от реальности.
— Похоже, она все еще в трансе, — мимоходом заметил Рингдаль. — Надо проверить, будет ли она реагировать на прямой приказ.
— Если хотите, то прошу! — раздраженно отозвался Балкани. Его вывело из себя то, что его начальник–военный вмешался на самом критическом этапе эксперимента.
— Мисс Хайаси, — сказал Рингдаль голосом, который, по его мнению, больше всего напоминал голос опытного гипнотизера. — Вам хочется спать, спать, спать. Вы впадаете в глубокий транс.
— Вот как? — голос девушки был лишен каких–либо эмоций.
Рингдаль продолжал:
— Я ваш друг. Вы понимаете это?
— Любое живое существо мне друг, — ответила Джоан все тем же отстраненным голосом.
— Что она имеет в виду? — спросил у Балкани Рингдаль.
— Люди, выходя из состояния сенсорной изоляции, очень часто несут всякую околесицу, — ответил Балкани. — И она все равно не будет выполнять никаких приказов. Так что можете не тратить попусту свое драгоценное время.
— Но ведь она под гипнозом, не так ли? — беспомощно спросил майор. Он явно ничего не понимал.
Ответить Балкани не успел, потому
— Нет, это вы под гипнозом.
— Приведите–ка ее в чувство, — проворчал Рингдаль. — А то у меня от нее мурашки по коже.
— Никуда я ее привести не могу, — с легкой иронией парировал Балкани, довольный неудачей начальника. — Она в полном сознании, так же как и мы с вами.
— Так вы собираетесь оставить ее в таком состоянии?
— Не волнуйтесь. — Балкани покровительственно похлопал своего начальника–военного по плечу. — Она и сама через некоторое время вернется в нормальное состояние. Разумеется, если захочет.
— Если захочет? — Рингдалю явно не понравилось, как это прозвучало.
— Ну, просто она может решить, что предпочтительнее оставаться в нынешнем состоянии. — Балкани повернулся и негромко обратился к Джоан: — Кто вы, дорогая?
— Я — это вы, — тут же отозвалась она.
Рингдаль выругался.
— Знаете, Балкани, либо убейте ее, либо вылечите. Но ни в коем случае не оставляйте в таком состоянии.
— Смерти не существует, — проговорила Джоан, ни к кому не обращаясь. Похоже, она вовсе не расположена была разговаривать с кем–либо. Более того, создавалось впечатление, что она не замечает ни того, ни другого.
— Послушайте, Балкани, — сердито бросил Рингдаль. — Мне казалось, вы говорили, будто можете излечить ее от политической неприспособленности. Но сейчас, сдается мне, она стала еще хуже, чем раньше. Позвольте напомнить вам…
— Майор Рингдаль, позвольте мне в свою очередь напомнить вам о трех вещах. Во–первых, я ничего вам не обещал. Во–вторых, лечение только началось. И в–третьих, что вы вмешиваетесь в вопросы, иметь дело с которыми вам не позволяет профессиональная подготовка.
Рингдаль воздел палец над головой. Он собирался разразиться какими–то страшными угрозами, но мгновенно забыл о них, заметив, как Джоан внезапно села и тем же, по–прежнему отстраненным голосом заявила:
— Я голодна.
— Хотите, чтобы стол накрыли в вашей комнате? — спросил Балкани, внезапно испытав к ней прилив симпатии.
— О, да, — безо всякого выражения сказала она, затем потянулась и расстегнула молнию на своем пластиковом скафандре. Освободилась от него, совершенно не обращая внимания на мужчин, но майор Рингдаль все же покраснел и отвернулся. Балкани смотрел, как она одевается, в груди его нарастала какая–то глухая боль. Это было совершенно новое для него чувство, ничего подобного он не испытывал еще ни разу в жизни. Ее тело сейчас казалось очень маленьким, совершенно детскими и беспомощным. Ему хотелось защитить ее, помочь остаться во сне наяву, где все были ее друзьями, и не существовало смерти.
Джоан встала и первой вышла из комнаты. На губах ее играла легкая улыбка, как у Моны Лизы или Будды. Когда она проходила мимо Балкани, тот потянулся и коснулся ее руки. Так, будто она вдруг стала святой.
Перекусив, Джоан Хайаси подошла к окну и выглянула наружу. Солнце уже почти село, вечер вступал в свои законные права. Осень в этих краях наступала рано, и на ветке за окном покачивался освещенный багровыми лучами закатного солнца лист. Джоан задумчиво уставилась на него.
В этот момент солнце наконец скрылось за горизонтом.