Время, назад!

Гениальный Идиот

– Ничего не хочешь мне рассказать, Мидорима-чи?

– Нет, разумеется, – тут же отозвался Шинтаро. – И не надо на меня так смотреть, – добавил он, чувствуя себя неловко под взглядом собеседника.

– Как так? – изумился Кисэ.

– Как будто… не знаю… – Шинтаро нахмурился, – как будто со мной происходит что-то… странное.

– С тобой действительно происходит что-то странное, – улыбнувшись, констатировал Кисэ. – Готов поклясться, что ты покраснел и смутился, когда знакомил нас с Такао. А ещё ты согласился поесть со мной окономияки, хотя я точно знаю, что ты их терпеть не можешь. К тому же это “Шин-чан”…

–

Ты застал нас в самый разгар спора, поэтому я немного… хм… смутился, разумеется, – начал объяснять Мидорима, стараясь смотреть куда угодно, только не в глаза Кисэ. – Шин-чан – дурацкая кличка, которую придумал Такао, чтобы позлить меня, а поесть окономияки я согласился, потому что видел, что ты чем-то расстроен и решил, что… В общем, тут не о чем говорить, разумеется,

– Разумеется, – улыбнулся Кисэ. – Вот только ты сейчас передо мной оправдывался, Мидорима-чи, а я такого не помню со времён… Постой! Я такого вообще не припомню!

Шинтаро посмотрел на Кисэ своим самым тяжёлым и угрожающим взглядом.

– Сменим тему, – тут же вскинул руки Кисэ.
– Просто, если вдруг ты захочешь поговорить, ну, обо всём этом, то я… – Шинтаро сделал непроизвольное движение, которое Кисэ очевидно воспринял, как попытку встать и уйти, поэтому тут же замахал руками: – Всё-всё! Больше ни слова про Такао! Обещаю!

Мидорима сделал глоток пива из высокого бокала и немного расслабился. Последующие полчаса он терпеливо выслушивал жалобы Кисэ на судьбу: “Представляешь, Мидорима-чи, мне предложили сыграть роль отца главной героини, девочки-подростка, в дораме про среднюю школу! Я что уже такой старый, Мидорима-чи? Я ведь мог бы сыграть её возлюбленного-старшеклассника. Ну ладно, студента университета. Выпускника. Правда, мог бы! Эдакого неприступного красавца со страшной психологической травмой детства. Но играю строгого отца. И Касамацу говорит, что надо привыкать играть роли по возрасту и уметь даже из них делать конфетку”.

Шинтаро допивал пиво, чувствуя лёгкое головокружение и понимая, что стоило сначала все-таки поесть. И он был полностью согласен с Касамацу, менеджером Кисэ. Роли действительно надо выбирать по возрасту. Его роль - профессор Тодай, который изобрел машину времени. Поэтому о том, чтобы признаться во всем Такао, не могло быть и речи.

========== Глава 2.6. Отголоски прошлого ==========

Лабораторию пришлось запереть на время прыжка, разумеется. По этому поводу Мидорима долго договаривался с профессором Мияджи, чьи студенты должны были выполнять там лабораторный практикум, пришлось даже пообещать подменить славившегося своим дурным характером профессора на двух лекциях по общей физике. Шинтаро сидел за одним из исследовательских столов и наблюдал в окно стремительно темневшее небо – стрелки часов подбирались к шести. Сидел и нервничал, разумеется.

В последнее время Такао был сам не свой. После того разговора на перекрёстке он больше не задал ни одного вопроса, хотя они уже даже совершили прыжок в день выступления Шинтаро на конференции, когда успели «познакомиться» в прошлом. Такао тогда просто чётко пересказал результат, отчитался о своих ответах и ушёл домой, так и не продолжив расспросы. Он ничего не спросил и на следующий день, и через неделю. Просто молчал или

говорил на отвлечённые темы. И молчание Такао почему-то нервировало Шинтаро куда больше, чем его болтовня и настойчивость, разумеется. По всему выходило, что Такао что-то себе выдумал и живёт с этой выдумкой. Казалось бы, сиди и радуйся, что тебя оставили в покое, однако Шинтаро почему-то было критически важно узнать, что же за гипотезу построил Такао и насколько она соответствует реальности.

Такао вернулся около пяти минут седьмого. Появился в нескольких шагах от окна, мгновенно обернулся к Шинтаро, быстро подойдя к нему, схватил его за левую руку и принялся разматывать эластичный пластырь, которым Мидорима бинтовал пальцы.

– Что… – Шинтаро задохнулся от неожиданного и порывистого прикосновения, – что вы делаете, Такао?

– Проверяю, – поспешно проговорил тот, продолжая судорожно разматывать пластырь. – Я… это я виноват, – Такао вцепился в волосы на затылке, увидев следы электрического ожога на пальцах Мидоримы. – Это из-за меня, да? Потому что я не выключил рубильник раньше?

– Всё в порядке, разумеется, – промямлил Шинтаро, чувствуя, что краснеет. Такао выглядел искренне напуганным и одновременно растерянным и не отпускал его пальцев из своей тёплой ладони. – Они меня не тревожат. Просто это выглядит… неприятно, разумеется. Поэтому…

– Простите, Шин-чан! – Такао поднял взгляд, и в полутьме лаборатории его серые глаза словно светились, так что Мидорима едва не раскрыл рот. – Я не хотел. Правда.

Он осторожно отпустил пальцы Мидоримы и со вздохом плюхнулся на стул напротив. Шинтаро непроизвольно протянул руку ближе, чтобы продлить прикосновение, однако уже через мгновение отдёрнул её, одумавшись, и принялся заматывать пластырь обратно.

– Вы меня напугали сегодня, знаете? – негромко проговорил Такао, взглянув в окно на подмаргивавший уличный фонарь. – Я думал, вы умерли. И что я в этом виноват. Вас неплохо так тряхнуло, и вы упали на пол, а потом не отвечали, и мне пришлось вас бить по лицу и раздевать, – он горько усмехнулся. – И мне это… Я очень испугался, Шин-чан. Больше не надо так, хорошо?

– Что ещё произошло? – хрипло спросил Мидорима, тут же прокашлявшись и сжав кулаки от собственной беспомощности.

– Вы сказали, что подозреваете у себя шизофрению. И что я – порождение вашего больного рассудка, но я вас разубедил. Кажется, разубедил. А ещё мы перешли на ты. Я предложил, вы согласились, – Такао снова улыбнулся, и в этой улыбке уже не было горечи, скорее, что-то похожее на ностальгию по чему-то утраченному. – Вы… вы совсем ничего не помните, Шин-чан? – в вопросе прозвучала нотка сожаления, и Такао поднял взгляд, с надеждой посмотрев Мидориме в глаза.

– Я… – Шинтаро почувствовал, как колотится сердце и деревенеют конечности, – я…

– Ладно, я понял, можете не отвечать, – отмахнулся Такао, вздохнув. – Видимо, у вас и правда есть на то причина. Не стали бы вы вот так просто издеваться, правда? – Такао немного помолчал, рассматривая светлую поверхность исследовательского стола. – Я только хотел сказать, что очень хорошо теперь понимаю вас в прошлом. Мне тоже кажется, что я того… двинутый, – он хихикнул, но вышло как-то неестественно, и это задело Шинтаро настолько, что он едва не вздрогнул.

– Вы не сумасшедший, разумеется, – по возможности уверенно произнёс Мидорима.