Время не ждет
Шрифт:
— Пусть вспомнят, что абхазы и осетины имеют ничуть не меньшее право на самоопределение, что хевсуры мнят себя потоками крестоносцев.
Глубоко задумавшись, Иосиф Виссарионович уселся на стул. Тянуть время нельзя — или вводить войска с подавлением мятежей и испорченной репутацией страны на международной арене… То-то обрадуются капиталисты! И на поддержку тех же басков рассчитывать больше не придётся.
… или национальные автономии, доведённые почти до абсолюта. И оба варианта одинаково плохи.
Глава 19
На
Баррикаду соорудили по всем правилам — на повороте, без возможности объехать. А всего-то — несколько не слишком толстых брёвен с обрубленными заострёнными сучками, скреплённые цепью. Легко оттащить и перевезти, а на таран уже не пойдёшь.
— Здорово, парни, — Уоррингтон, улыбаясь, выбрался из переднего автомобиля, нарочито скромного Форда, — вас предупреждали?
— Дюк Уоррингтон? — Немолодой шериф, не подходя ближе, окинул его колючим взглядом, не пытаясь скрыть неприязнь.
— Он самый, — Дюк лихо сдвинул на затылок широкополую шляпу, подставляя бледное лицо южному солнцу. После Нью-Йорка, где зима неохотно сдавала свои позиции, на подъезде к Баттон-Ружу[53] казалось особенно жарко.
— Вся эта свадебная кавалькада тоже ваши?
— Мои, — Заулыбался начинающий политик, — если только не приблудился кто по дороге.
— Мда… и сколько вас?
— Три десятка парней из Молодой Гвардии и сопровождающие. Ну знаете…
— Наёмные щелкопёры, телохранители, парочка медиков…
— Угадали, — Засмеялся Дюк, которого эта ситуация, казалось, только развлекала, — кто ж отпустит такую ораву мальчиков из хороших семей без свиты!
— Смотрите, — Невнятно сказал шериф и дал отмашку. Помощники опустили автоматы и… показалось, или в окно одной из служебных машин втянулся пулемётный ствол? Может быть, может быть… времена нынче неспокойные.
— Уроды, — Охарактеризовал службу шерифа заместитель Дюка, когда шеф сел рядом на заднее сидение.
— Не скажи, — Уоррингтон откинулся назад, разом перестав быть рубахой-парнем, — всё они правильно сделали, шериф большой молодец.
Видя, что навязанный Старшими Братьями зам не въезжает в ситуацию, пояснил:
— Парням дал понять, что в Луизиане всё очень жёстко. Не слишком-то приятно и отчасти обидно, но что — не нашлось бы среди наших пары-тройки дурней, ввязавшихся в неприятности? Это в Нью-Йорке мы знаем границы, которые нельзя переходить, да и копы знакомые. А здесь? Нет, всё правильно. И им спокойней, и парни немного притихнут.
— И местные довольны будут, — Подал голос шофёр, — я сам в такой вот глухомани вырос. Чуть не главная радость — услышать, как наши надрали задницу столичным снобам. Неважно как — хоть в спорте, хоть на кулачках, хоть как-то!
— Слыхал? —
— Молодец-то он молодец…
— Эй! Я не говорю, что он наш друг! Может, козлина первостатейный и будет нам палки в колёса вставлять. Но ход грамотный.
* * *
— Левее устанавливай! — Зак суетился у кинокамеры, капая на мозги оператору, — Да от входа левее, балбес! Лево, это если встать напротив губернаторское резиденции!
Мы приехали чуть раньше основного состава и теперь снимаем — вроде как для истории. Отчасти так… а отчасти нужно дистанцироваться немножко. Показать, что мы приехали с делегацией, но не в её составе. А то мало ли… поговорка «Первый блин комом» не пустом месте родилась.
Уоррингтон безусловно талант, но Старшие Братья не пожелали отдавать многообещающий проект на откуп ему одному. Каждый посчитал долгом внести свою лепту — кто для галочки, а кто-то желая застолбить местечко. Для себя ли, для сына, племянника… ради параграфа в учебнике истории, наконец.
Добрая половина молодогвардейцев Дюку почти незнакома. Или знакома, но считает своим командиром не его, или… Даже не знаю, сколько таких или набралось, но брату придётся тяжело.
Тот случай, когда у победы много отцов, а у поражения оди, определённый заранее.
Наконец, украшенный лозунгами транспорт начал въезжать на площадь перед резиденцией губернатора. Ход чисто рекламный, для съёмок — через несколько минут автобусы и автомобили развезут народ по гостиницам и пансионатам. Некоторых, так и вовсе к окраинам.
Три десятка молодогвардейцев и ещё большее число сопровождающих, среди которых нашлось место не только профессиональным силовикам и медикам, но и корреспондентам. В эту могучую кучку я впихнул и Раппопорта, а то его газета живёт пока всё больше на дотации и в долг.
Пообщается с золотыми мальчиками, заведёт какие-никакие, но связи. Так-то есть… но пока братья воспринимают его как мою креатуру, а не как самостоятельного игрока. Может, в качестве редактора и владельца собственной газеты Дэна будут воспринимать иначе?
Совладельца, если быть точнее… моя вера в Раппопорта не закончилась разовым взносом на открытия бизнеса. Теперь у меня пятьдесят процентов плюс один голос.
— А я тебя знаю, — Уставился на меня чумазый мальчишка из тех, кому можно доверить роль Гекльберри Финна и снимать тут же, не гримируя, — ты Эрик Ларсен!
— Я знаю, что я Ларсен, — Отмахиваюсь, наблюдая за работой Зака. Потом спохватываюсь — ценный же кадр! Может быть… — На тебе четвертак и присмотри тут за порядком.
— Уу… — Четвертак исчез, как и не было, а мальчишка принялся нарезать круги вокруг, шумно отгоняя собак и конкурентов. Время от времени Гекльберри поглядывал на меня — вижу ли его старания?