Время не ждет
Шрифт:
— Революции, — Чуть усмехнулся Сталин, — Сколько их там было… Только что задницы на креслах правителей поменяются.
— Поначалу — да, — Согласился Артур Христианович, — но при отсутствии политического, финансового и военного давления со стороны, народам Латинской Америки проще будет сделать правильный выбор.
— Англия?
Артузов замолк.
— Здесь… — Начал он медленно, — есть два пути. Первый — действуем косвенно, через Германию и Францию. Напомнить старые обиды, бойкот товаров и прочее. Французское общество в настоящее время без опаски глядит в сторону Германии. Обид же на Англию там предостаточно — как мнимых, так
— Этого хватит, чтобы немного отвлечь Георга от ситуации в Штатах, — Сталин смотрел на чекиста не мигая, — но явно недостаточно.
— Второй вариант, — Артузов дёрнул ставший вдруг тесный отворот гимнастёрки, — Арестовать всех известных нам британских агентов влияния в МИДе. Но это — прямая конфронтация.
— Сделать нам, — Артур Христианович, нервничая, налил себе воды из графина и отпил несколько глотков, — в военном отношении они ничего не смогут. Максимум — попытки карательных экспедиций в район Мурманска и Архангельска, да блокада на Балтике. Блокада торговая нам также не страшна, в настоящее время весь список необходимых товаров мы получаем из европейских стран. В случае морской блокады товары будут отправляться по железным дорогам. Чуть дольше и чуть дороже, но не критично.
— А вот… — Голос сорвался на писк и Артузов прокашлялся, — а вот с точки зрения системы более глобальной последствия такого решения могут оказаться для нас намного страшнее. В частности, вся мировая финансовая система зависит от лондонского Сити, а это…
— А это нам понятно, — Закончил за него задумчивый Сталин, — Спасибо, Артур Христианович. Посидите пока.
— Александр Николаевич[151]? — Поднял он трубку внутреннего телефона, — Политбюро на месте? Скажи, сейчас подойдём.
— Пойдёмте, Артур Христианович, — Сказал Иосиф Виссарионович, положив трубку, — пора вершить судьбы мира…
Глава 43
— Для вас приготовлен автомобиль, — С ноткой унылой безнадёги тянул куратор, семеня следом, — Мистер Ларсен, сэр…
— Вам есть что скрывать? — Остановившись, спрашиваю с суровым видом, нависнув башней над низеньким упитанным татарином, — В Москве всё так плохо, что водить приезжих можно только по обговоренным маршрутам?
— Советскому строю нечего скрывать! — Взвился татарин, подпрыгнув, и тут же поправляясь:
— Не считая секретных объектов.
— Московские улицы к ним относятся?
— Нет, но…
Отмахиваясь, иду на остановку общественного транспорта, и надувшемуся куратору не остаётся ничего другого, как спешить за мной. Мы как-то сразу не поладили, так что из вредности иду быстро, широкими шагами, отчего Айдар вынужден бежать за мной трусцой, на ходу давая отмашку приставленной охране.
Московский люд на остановке покосился на богато одетого иностранца, но потеснился, не выказав особого удивления. Эка невидаль, иностранец в Москве! Полным-полно сейчас — интуристы, торговые представители, иностранные специалисты на заработках и свежеиспечённые граждане.
Последние две категории очень многочисленные. Кризис бушует по планете, не думая утихать. Для какого-нибудь спеца, отчаявшегося получить работу, СССР выглядит вполне привлекательно. Условия для иностранных специалистов Советы предоставляют
Не знаю, как в той… ветви истории, но сейчас в СССР работает порядка ста двадцати — ста сорока тысяч иностранных специалистов[152] и порядка трёхсот тысяч человек получили советское гражданство. В советской прессе со смаком обсасываются злоключения людей в жестоком мире капитализма.
Разница между работающими по контракту спецами и новоявленными гражданами достаточно велика.
Первые в большинстве своём хотят заработать и вернуться на родину, когда минует кризис. Это специалисты высокого класса (а других не нанимают), потерявшие работу у себя дома по самым разным причинам, и не всегда из-за политических убеждений. Получать серпасто-молоткастый паспорт они не спешат, присматриваясь к реалиям. Реалии пока таковы, что выгоднее оставаться иностранным специалистом из-за более высокой оплаты. Своим гражданам СССР платит заметно поменьше, да и условия быта у иностранцев другие.
Новоявленные граждане СССР делятся на две категории. Леваки, получившие гражданство из-за политических убеждений. Это самая проблемная прослойка иммигрантов, так как их взгляды хоть и левые, но часто идут вразрез с политикой ВКП(б). Троцкисты, анархисты, марксисты самых непривычных для СССР течений и бог знает, кто ещё. Настоящий Ноев ковчег… по крайней мере, выражение «Каждой твари по паре» подходит к ним как нельзя лучше. Тварей и тварюшек среди этой публики предостаточно.
Часто лезут со своим «особо ценным» мнением в устоявшуюся жизнь страны… ну и огребают тоже нередко. Впрочем, мнение высказать — одно, и совсем другое — воплощать свои идеи в жизнь, или как минимум, планировать это сделать. А они, леваки эти, в массе своей привыкли действовать без оглядки на кого-либо. Постоянно какие-то междусобойчики, заговоры… В общем, живут активной, хотя подчас и бестолковой, политической жизнью. Революционеры перманентные[153].
Вторая категория — беженцы экономические. Они бы и рады поработать на правах иностранных специалистов, но квалификация не позволяет. Много чернорабочих и… не то чтобы откровенных рукожопов, но где-то рядом. Пролетарии классического образца, с квалификацией «Бери больше, кидай дальше, а пока летит — отдыхай», не составляют большинство, но пожалуй, добрую треть иммигрантов. Таких принимают не от нужды, а ради «хорошей мины». Объявило себя СССР государством победившего пролетариата? Получите!
Большинство — рабочие не слишком высоких разрядов, кустари, мелкие конторские служащие. Много «неблагонадёжных» с точки зрения родных государств. «Засветился» в манифестации, активист профсоюза, побывал в плену во время Мировой, представитель «не титульной» нации. В условиях Великой Депрессии они первые кандидаты на выбывание.
Едут преимущественно представители стран Восточной Европы, привычно тянущиеся к России во времена бедствий. Но есть и представители британского рабочего класса, в основном ирландцы и шотландцы. Неожиданно много итальянцев. Среди итальянских «экономических беженцев» большинство почему-то крестьяне с юга, которых привечают на землях Крыма, Кавказа и Средней Азии. Не то чтобы «золотой фонд», но потомственные виноградари, сыровары и садоводы, да ещё и неприхотливые к условиям быта, они неплохо приживаются в южных колхозах.