Время Обреченных
Шрифт:
– Ну что же, Нестор Иванович, – сказал Авестьянов, – предварительно я своё мнение составил. Работа вами проделана обширная, я даже удивлён сколько всего вы успели.
– Всё в меру сил, Григорий Александрович. Всё в меру моих скромных сил, – Колохватову польстила оценка командира.
– Могучие, выходит, у вас силы, – Авестьянов улыбнулся и стряхнул пепел в пепельницу. – С утра я собираюсь в тридцатую дивизию, хочу своими глазами посмотреть на учения. Присмотрюсь-ка к командирам, посмотрю кто чего стоит.
– Дивизия
– Вот и посмотрим каждую бригаду в отдельности. Жаль только дивизия отсюда далековато. Плоцично – это считай под Сувалками.
Колохватов развёл руками, мол, что тут поделаешь. Глубоко затянулся и воткнул папиросную гильзу в пепельницу.
– А с обустройством вашим как быть, Григорий Александрович?
– Не до этого пока. Вернусь с учений тогда и займусь. А вы мне домик присмотрите.
– Уже присмотрел. Жаль денщиков теперь в армии нет, а то б к вашему приезду…
– Да бросьте. На кой чёрт мне денщик в самом-то деле? Руки-ноги есть, было б только время.
– Вот-вот… Времени по обыкновению нам всегда и не хватает… Кстати, Григорий Александрович, – Колохватов бросил взгляд на наручные часы, – я на это время адъютанта вашего вызвал…
– Шутите? – усмехнулся Авестьянов.
– Никак нет, не шучу.
– С каких это пор командир не самолично себе адъютантов подбирает?
– Это, прошу прощения, я взял на себя смелость…
– Замечательно, право слово, – произнёс Авестьянов с оттенком иронии и выдохнул дым. – И кто же он?
– Есаул Маренко. Прибыл в бригаду на той неделе начальствовать над казачьими сотнями разведбатальона. Да вот незадача, третьего дня во все моторизованные войска новые штаты для разведбатов спустили. Конные сотни упразднены, станичников по казачьим частям раскидывают.
– Отчего не к пластунам его?
– У пластунской сотни свой командир есть. Ко всему Маренко и не пластун. Глянулся он мне, Григорий Александрович, вот и решил попридержать его.
– Глянулся?
– Хваткий он. Зовут Игнатом Степановичем. Восьмого года рождения. В тридцать первом в третьей терской бригаде дрался в Манжурии. Был урядником. После войны в Заамурье дослужился до подъесаула. В прошлом году кончил ускоренные курсы Новочеркасского училища, выпустился есаулом.
– Терец значит.
Колохватов кивнул.
– Что ж, зовите. Поглядим каков казак.
– Окунев, – наштакор взял трубку внутреннего телефона, – есаул Маренко… ага… приглашай!
Он повесил трубку и сказал:
– Вы, Григорий Александрович, если что… Есаулу-то я предложил адъютантство, только сдаётся мне, он не преисполнился радостью.
– Ну уж! Не глянусь ему, неволить не стану, – усмехнулся Авестьянов, туша окурок
Раздался стук в дверь. На пороге появился есаул в белой черкеске, белой нестриженой папахе, при шашке, бебуте и кобуре.
– Есаул Маренко за получением предписания прибыл!
– Проходите, Игнат Степанович, – пригласил Авестьянов. – Вон туда садитесь… Генерал Колохватов вам изволил от моего имени предложение сделать… Согласны, нет?
– Чего ж тут… Дело не хитрое, – прищурился Маренко, снимая папаху, – токмо скушное.
– Так уж и скучное? – Авестьянов улыбнулся. – Чего-чего, а скучать я вам не дам.
– Да не о том я, господин генерал. Строевой офицер я. Штабы, начальство… душа не лежит.
– Вот и замечательно. Тыловая душа мне не нужна. Вы, Игнат Степанович, позвольте спросить, где допрежде служили?
– В терской конно-мехдивизии. Моторизованной ротой командовал. Потом вот инде пришлось с Терека ехать… В энту бригаду назначение получил.
– Добро… Я вам, господин есаул, предлагаю не мальчишкой на побегушках у меня быть. Поручения мои будут в интересах службы. Мотопехота вам знакома, кавалерия тоже…
– У нас все с конной справой знакомы, – улыбнулся Маренко.
– Вот, скажем, завтра я отправляюсь на учения в тридцатой конно-мехдивизии. Имею желание не по рапортам своё мнение об её боеготовности составить. Для этого мне пригодился бы офицер перед которым не станут лоск наводить.
– Засланный казачок, – Маренко усмехнулся.
– Хм… – Авестьянов тоже усмехнулся. – Юмор… юмор – это хорошо… Мне нужен свой наблюдатель на учениях. В документах у вас будет значиться только представительство штаба корпуса. По рукам, Игнат Степанович?
– Эка вы напёрли на меня… Ну, по рукам.
– Тогда не смею вас задерживать. Все необходимые бумаги получите здесь перед выездом. В тридцатую дивизию отправитесь без меня… А теперь ступайте.
Есаул поднялся, натянул папаху, щёлкнул каблуками с кивком и чётко через правое плечо повернулся кругом.
– Ну, каков? – спросил после его ухода Колохватов.
– С характером есаул-то, – усмехнулся Авестьянов. – Ерепенистый. Такой по мне.
– Ну и слава Богу. Попал пальцем в небо.
– Так оно и бывает… Вот что, Нестор Иванович, не откажите в любезности…
– Слушаю вас, – Колохватов приподнял бровь.
– Право, не ловко и просить… Да чувствую, недосуг мне всё будет. В общем, не одолжите ли погоны и шеврончик? – Григорий улыбнулся. – А то мне не с руки как-то.
– Да ради Бога, Григорий Александрович! Пустяки-то какие, – наштакор выдвинул ящичек в столе, потом ещё один. Вытащил вышитые золотой канителью погоны с генеральскими зигзагами, следом добавил шеврон Менского военного округа.