Время одуванчиков
Шрифт:
– Сорвался.
– С..а.
– Давай вон тот.
– Он лучше лежит.
– Э, ты чо? Все то подряд не порть.
Несмотря на то что делали не дело – все же какое-то понимание справедливости сохранилось.
– Давай этот.
– Да погоди ты!
Поглощенные процессом добывания арбуза, как обезьяны – бананом, не заметили как подкрался кавказец.
– Убью!
Все ломанулись бежать. Все кроме Витька – это была его лыжная палка. Если оставить ее здесь – вторая будет ни к чему, а палок в магазине не купить. Зимой будешь без лыж. Он замешкался, чтобы достать палку
Володя Ларин остановился. Бежать, когда бьют своего?
Под ногами попался обломок кирпича. Он схватил его и кинул в чужака. Попал точно, по голове, тот вскрикнул по-своему…
– Бей его!
Остановился кто-то еще. Потом еще. Потом бросились в драку.
На выручку кавказцу бежали его соплеменники…
…
Опером района был Марков Женя. Степан Леонидович его звали. Формально он не должен был заниматься детьми – для этого существовала инспектор ИДН, полная тетенька в форме, которую никто не уважал. Но так как побоище на рынке было серьезным – разобраться поручили Маркову.
Он появился через два дня. Как раз тогда мы играли в карты. Молча сел за стол – к которому мы стащили две скамейки от подъездов.
Бито – кучей лежало на столе. Он взял карты, молча сунул в карман джинсовки – тогда джинсы были последним писком.
Мы молчали.
– Позавчера, на Лихарева, – спокойным тоном сказал он, – кто был?
Все молчали. Потом Ларин как старший сказал:
– Не мы.
– А кто?
– Откуда нам знать?
– Вы края знайте. Там девчонку догола раздели. Мать у нее работает в горисполкоме. Ровно это не пройдет.
Раздели – сегодня тоже не понять, что это такое. Пустые полки были не только по продуктам – одежды тоже не было, голяк на полках. А одеваться хочется. Начали придумывать – обмен одеждой. Поношу и отдам. Потом отдавать перестали. Потом начали требовать – снимай. Потом начали отбирать, избивая.
– Точно не мы.
– Да? А где вы позавчера были?
Мы молчали. Марков поднялся.
– Черные вас ищут, – сказал он, – на рынок не суйтесь, и вообще, будьте пока тихо. А так… Молодцы.
14 мая 2021 года. Белогорск, Россия
День сегодня какой-то…
Сутолочный день.
Уже в глубокой ночи я подъехал к свечкам – комплексу из двадцатипятиэтажных высоток, стоящих в центре города. При СССР – у нас запрещали строить выше девяти – не по чину. Сейчас – вот так. Строили, конечно, не мы, москвичи – но все стройматериалы на площадку мы поставляли. Сейчас у меня еще одна идея появилась – пятьдесят этажей. Зачем? А для того чтобы область на карте России выделялась. Только и всего. Чтобы все понимали, что мы не в убогом совке живем, а в двадцать первом веке. Чтобы приехали потенциальные инвесторы, посмотрели и сказали – да, ребята. Это место что-то да значит. И если они такое могут у себя сделать – значит, тут и деньги есть, и распоряжаться ими умеют. Давайте-ка с ними законтачим…
А еще это делается для того, чтобы рождающиеся здесь, в городе пацаны и девчонки смотрели на все на это и понимали – для жизненного успеха совершенно не обязательно уехать сначала в Москву. Деньги есть и здесь.
– На сегодня всё.
Охрана вопросов не задает. Она знает, к кому – я.
С тех пор, как мы разбежались с Крысой, узаконили то, что давно надо было сделать, похоронили смердящий труп нашего брака и поставили крест – у меня нормальных отношений какое-то время не было. Почему? Ну… не то чтобы развод мне травму причинил… это только слабаки так говорят – развод причинил мне травму. П…ц.
Вместе с пацанами поехал в Тай. Там мне стало так противно – не выскажешь. Я понял, что не могу так – просто покупать мясо, как делают все остальные. Не мое это… как общественным платком сопли вытирать, представили? Но и второй раз пройти через горнило брака – я не хотел. Один раз хватило, спасибо.
Знаете… наша проблема с Крысой была в том, что у нас было слишком мало общего в этом браке. Дети? Да, дети. Но понимаете… если у вас есть деньги, то с детьми становится намного проще. Можно спихнуть их на нянек и жить для себя. Крыса это быстро поняла. И так и сделала.
Мне всегда было интереснее на работе, интереснее с людьми, интереснее дело делать. А ей оказалось интереснее жить для себя, что бы это не значило. Если бы она посвятила себя детям, я бы смог жить в семье, пусть и без любви. Если бы она пошла на работу… любую работу, хоть училкой в школу на пятнадцать тысяч, по диплому – я бы принял и это. У нее работа, у меня работа – каждому своё.
Но она не сделала ни того ни другого.
В какой-то момент я понял, что живу с женщиной, которая меня просто не уважает. То, что я делаю – она воспринимает как должное. То, что она косячит – я должен иметь дело с последствиями этого. Поговорить нам не о чем. Оправдаться за свою жизнь – мол, я всю себя посвятила детям, в то время как ты … – она тоже не могла, да и не собиралась. Ей не нужны были никакие оправдания, она была самодостаточна в том, что творила. И в оправданиях не нуждалась.
Тогда я просто принял решение и из семьи ушел. Всему есть предел.
Постепенно – родилось и новое решение. Мне тогда еще Мозг говорил – не заводи интрижек на работе, не гадь, где живешь, аукнется потом. Но…
Получилось, как получилось.
А пока я тут душу вам наизнанку выворачивал, лифт поднял меня на двадцать пятый, куда мне и нужно. И за сим на сегодня прощаюсь.
…
Телефон зазвонил, когда было четыре часа ночи – но я проснулся. Сразу.
– Алло… да…
Я посмотрел на часы, которые положил у столика. Тускло светил тритий.
Четыре почти.
– Я сейчас приеду.
Дурное предчувствие накинулось на меня.
– Что? – спросил я, понимая уже – что ничего хорошего?
– Фабрика горит.
Твою мать…
– Сильно?
Алена не ответила. Я подошел к окну, откинул темную штору. Везде где я жил – висели эти шторы, и они всегда были опущены, даже на двадцать пятом. Зарево было видно даже отсюда.
Да, сильно…
Примчалась Алена
– Я поехала…