Время оружейников
Шрифт:
– Бля. – Выразил свое недовольство Корявень, – Надо мне к вам, хотя бы, двинуть. Я конечно не стратег, но повоевать успел, да и пока служил, не только мурзилки читал перед сном.
– В принципе, нечто подобное у нас и подозревали, – продолжил свою речь Тимка, – так что у нас есть, что вам предложить. Но ведь чувствуя нашу сейчас заинтересованность в вас, этот ваш мэр нас трясти будет как липку, выжимать все до капли. А значит и дружбы не получится, выйдет вынужденный временный союз… хрень в общем. Такие дела, капитан.
Посидели в молчании, потом Шланг продолжил:
– Мы ж и к вам, – он кивнул на пацанов, – группу отправили, правда, не знаю, чем
– Я одного не пойму, кто они и откуда взялись? – теребя кончик носа, произнес Роман, – это не стихийно организованная банда… Зарубов тоже этим вопросом озабочен. Противник серьезный: хорошее вооружение и подготовка, да и, честно говоря, их много, очень много. Если судить по тому, что они развернули поиск в болотах, атаковали вас и Князя, сунулись даже к нам… и в ожоге мы их, вернее вон он видел.
Тиграш кивнул на Дубова, и потер виски, на сытый желудок, да после алкоголя, усталость навалилась с новой силой, спать хотелось неимоверно.
– Так, потом договорите, – не терпящим возражений тоном, подвела итог обеду Кристина, – а сейчас, идите-ка вы спать. Вон носом клюешь, да и сержант наш сдулся совсем.
Сержант открыл было рот, чтобы возразить, подумал секунду и кивнул.
– Хотя, точно, сдулся. Спать охота, шо пипец.
– Это как? – заинтересовался Ленька.
– Это, пацан, сильно, значит, хочет… очень сильно, – фыркнул Шланг, поднимаясь из-за стола, – ладно, до вечера, мужики. Рысь премного благодарен за один из вкуснейших обедов за последние десять лет.
Девчонка, довольная похвалой, улыбнулась и кивнула на стол мальчишкам.
– А нам с вами предстоит теперь все это разобрать.
Проснулся Тиграш лишь под утро, небо за окном посерело, но еще не окрасилось солнцем в розовые тона предрассветного часа. Рядом, прижавшись к нему, сопела Кристина, трогательно надув губки. В углу на кушетке, явно маленькой для него, богатырски храпел Дубов, свесив до пола руки и ноги. Пацанов он не усмотрел, но прислушавшись, понял, что они в кухне. Внимательно, по уже многолетней привычке, проверил свои ощущения. Мышцы чувствовались рыхлыми, ватными, но тяжесть усталости исчезла. Вполне ожидаемо, учитывая, сколько он насиловал организм, бегая только на стимуляторах. Кристина под боком смешно плямкнула, прижалась к нему еще сильнее, Роман улыбнулся, поправил ей локон, и бережно, стараясь не разбудить, поднялся. Не озабочиваясь одеванием, вышел, как был, в трусах на крыльцо. Предрассветный час, прохладный и влажный от негустого тумана, моментально снял с него остатки сна. На близкой стене прошелся дозорный, попыхивая сигаретой. Тиграш зевнул, раньше за это можно было и в лоб получить, а сейчас в порядке вещей, ходят, курят на посту. Город за стеной безмолвствовал, Зарубов с начала «большого переезда» ввел комендантский час, перемещение по улицам с наступлением темноты строго запрещалось. В принципе, никто и не стремился выйти в ночь, слишком свежо еще было в памяти людей воспоминание о последнем Жоре. На другом конце базы басовито зарокотал двигателем БТР, утром должна была выехать ударная группа Ахмеда, сопровождающая инженеров. Скрипнув дверью, на крыльцо вышел Корявень, облокотившись на перила, сплюнул вниз.
– Ну, ты как, Ромыч?
– Да хотелось бы лучше, – улыбнулся Тиграш, – но и так, слава богу.
– Ты ж ужин проспал, а тут форменное сражение было, – хмыкнул Дубов, – в гости притопали
– Понятно, – Тигренко, опять, зевнул. – Может чайку или ты досыпать пойдешь?
– Да не, выспался вроде. А вот чайку я б не отказался, да только пацанов разбудим.
– Пускай привыкают к солдатским будням, сами просились научить их быть военными.
– Суров ты, – хохотнул Олег, и, хлопнув друга по плечу, открыл дверь, – ну пойдем.
Пацанов они будить все же не стали, но Молчун и сам проснулся, едва они зажгли лампу. Глянул вопросительно, но Роман, махнув рукой, шепнул:
– Спи, давай, мы так, чайку испить зашли.
Парень кивнул, и, перевернувшись на другой бок, мерно засопел.
– Правильный боец, – едва слышно выдал свою оценку сержант, ставя на буржуйку чайник. Попробовал здоровой, словно лопата, ладонью бок печурки, качнул неудовлетворенно головой.
– Едва теплая. А растопим, жарко будет.
– Окно открой и растапливай.
Через пятнадцать минут, Дубов уже закинул в кипящую воду груйды, и, втянув пар, удовлетворенно кивнул каким-то своим мыслям. Тигренко, все это время молча за ним наблюдающий, заметил:
– Олег, что тебя беспокоит? Не отнекивайся только… ну, видно, что ты внутренне напряжен, сжат, словно пружина.
– Да… понимаешь, я ведь тогда, еще до Торнадо так и не обзавелся семьей, не успел… и вниманием женским никогда обделен не была, ну, не суть… а сейчас, понимаешь, мы пока ходили по ожогу и вообще, я, в общем, решил, что хочу с Катей быть… хочу с ней семью… понимаешь?
– Понимаю, конечно, очень хорошо тебя понимаю, брат.
– Ну вот, – Олег явно обрадовался такому ответу, – вот и муторно на душе, боюсь я за нее. И так в неспокойное время живем, а тут еще чумные эти, война… к ней поеду, если Шланг с собой возьмет. Без обид?
– Да какие обиды, все правильно. Я за вас только счастлив буду, – перегнувшись через стол, Роман похлопал друга по плечу, – а ну-ка пойдем, нашего белобрысого велосипедиста найдем. А то еще уедет без тебя, а ты тут от тоски сдохнешь.
Сержант хмыкнул на шутку, кивнул:
– Спасибо, Ром.
Шланг естественно не отказал, с большим удовольствием согласился забрать попутчиком Корявна, позубоскалив, что военные это конечно грозно и могуче, но ничто не заменит свободы и «феерии чуйств» от езды на байке и, «ну и естественно прелестей Кузьмича». Собирались не долго, Олег еще с вечера подготовил свои вещи, и единственное что, немного волновался, что не сдал автомат и дробовик, но едва обратился с этим вопросом к Тигренко, тот махнул рукой:
– Не думаю, что если увезешь с собой, кто-то сочтет тебя вором, считай это оплатой, за то, что мою шкуру охранял.
Гвардии сержант улыбнулся, едва заметно кивнул, и они обнялись, крепко, по-братски. Да и в целом прощались долго, мальчишки волновались в стороне, долго не решаясь подойти, и не зная как себя вести. Шланг, с минуту понаблюдав за ними, позвал:
– Да идите уже сюда, зелень. Мнетесь, как девки в первую ночь, – и первым протянул руку к подошедшим пацанам. Лица у них были настолько серьезные, что Дубов во время рукопожатия, не удержавшись, расхохотался. Стукнул слегка огромным кулаком в плечо ничего не понимающего Молчуна.