Время отмщения
Шрифт:
– Точно! К Пермякову! Мы ему на выручку шли? Шли. Значит, с него причитается, – подхватывает артиллерист.
Но нас опережают. Ввалившаяся в гости толпа включает едва ли не всех офицеров и прапоров батальона во главе с Хазаевым.
– Товарищи офицеры! – с места объявляет комбат. – Сколько говорить: пьем, так все!
На столе под общие восторженные возгласы появляется самая настоящая водка.
– Автомобилисты поделились, – довольно поясняет Пермяков. Он порядком на взводе, и лицо цветом напоминает вареного рака. – Даже лишнего
– Надо будет держать с ними контакт, – говорит кто-то, но Хазаев вносит ложку дегтя в радужные планы.
– Не получится. Слышал, отныне все грузы будут сваливаться у Врат, а оттуда их возить уже будут наши.
Да, лафа закончилась, не начавшись. В военторг не поступает ни капли спиртного. Жизнь за Родину отдать ты обязан, но выпить при этом – ни-ни. По ту сторону хоть дуканы были. Дорого, но мало ли какая нужда может приключиться?
– А местные хоть пьют?
Вопрос заинтересовывает всех, но, увы, никто не знает на него ответа. Общее мнение – должны.
– Нас хоть к ним пустят?
– Группами, товарищи офицеры, только группами. По пять человек и замполиту, – авторитетно заявляет Плужников.
– А замполит – не человек? – вскидывается Птичкин.
Зря он возражает саперу. Дядя Саша политиков на дух не переносит, и максимум его поблажек – он еще может кого-то уважать исключительно как человека.
– Разве нормальные люди могут выбрать такую специальность? – Плужников поворачивается к нам за поддержкой, хотя ни в какой помощи не нуждается. – Вы только вдумайтесь в это слово. Замполит! С виду – вроде офицер, а только и умеет, что руководить оформлением ленинских комнат, да собрания проводить. И на хрена такие в армии нужны?
– Дядя Саша! – предостерегающе произносит Хазаев.
– Что – дядя Саша? Я больше сорока лет дядя Саша!
– Прямо, как родился, так и дядя? – спокойно осведомляется комбат.
– Не тетя же!
Но цель Хазаева уже достигнута. Плужников успел потерять нить мысли, и теперь вожделенно смотрит на наполненный водкой стакан.
Подумайте: настоящей водкой!
Хотя, как понять это слово тем, кто в любое время может сходить в нормальный магазин и спокойно купить хоть бутылку, хоть две…
Колокольцев не выдерживает и под гитарный перебор запевает нашу «заречную» цыганочку:
Как хочу я водки русскойС надлежащею закуской!Не могу я пить шароп,Он меня загонит в гроб!Утро не радует. Голова тяжела, словно кто-то залил ее чугуном, во рту гадко, тело наполнено слабостью, и все существо так и молит еще хотя бы о часике сна.
Кто и когда интересовался нашими желаниями? Развод в воинской службе – дело святое.
От вчерашнего добродушного настроения полкача не осталось следа. Всем достается в хвост и в гриву
– Вот вы, товарищ старший лейтенант, – доходит очередь и до меня, – спокойно здесь стоите, а у вас до сих пор ротные помещения как следует не оборудованы. Не воинская часть, а временная стоянка какая-то!
Я не возражаю, хотя в лагере ни меня самого, ни вверенной роты практически не было. Только думаю – и когда Николаич успел? Не иначе, вчера, пока мы находились на операции, и в модулях оставались одни дневальные.
– Вы офицер Советской армии, или кто? – вопрошает подполковник. – Я вам нянька, или как? Запомните, замполит может быть нянькой. Я вам – отец родной, и как отец буду требовать службы в полном объеме.
Замполит стоит позади и никак не реагирует на зачисление в няньки.
«Отец родной» распаляется больше и вопрошает:
– Вы какое училище окончили? Верховного Совета?
– Так точно.
– Я тоже Верховного Совета, но тогда мы три года учились окопы копать, стрелять и маршировать, а вы четыре лишь высшую математику изучали, да марксизм-ленинизм, на хрен он сдался!
Замполит пристыжено сопит у полкача за спиной, но тот не обращает на политрука никакого внимания.
Разнос продолжался бы долго, но не один я нуждаюсь в отеческом внимании, и подполковник переходит к следующей роте. За что попадает Пермякову мне не интересно. Да и стоит ли обижаться на полкача? Должность у него собачья, как же тут не залаять?
– Планы занятий составлены? – после совмещенного с разносом развода спросил нас Хазаев.
Довольно странный вопрос. Пили-то ночью вместе. Но теперь он был уже не собутыльником, а строгим командиром, и напоминать о вчерашнем стало опасным.
– Не успели, товарищ подполковник!
– Вечно вы не успеваете! – возмущается комбат. Он подтянут, свеж, словно не сидел всю ночь за горячительными напитками. – Посол пребывает к десяти. Чтобы к этому времени все люди были заняты! Пермяков – займешься со своими строевой подготовкой. Зверюга… – Хазаев на мгновение задумывается, чем бы загрузить меня, и потому успеваю вставить.
– Велено заняться обустройством, – не из Устава фразочка, зато переключает мысли комбата.
– Так займитесь! Начфиз жаловался – до сих пор нет спортгородка. Вот его – в первую очередь.
– Н-да. Предложил на свою голову, – задумчиво протягиваю я, оставшись в окружении взводных.
Участок, отведенный под спортлагерь, не слишком велик, однако его требуется быстро и споро забить всем положенным. Начальство любит, когда подчиненные в свободное время старательно и с энтузиазмом занимаются физкультурой, но при этом общая система в армии построена так, чтобы никакого свободного времени у солдата вообще не было.
И, как всегда, главное – отдать приказ, а озаботиться, где и что достать, обязаны подчиненные.