Время падать, время летать
Шрифт:
— А я, по-твоему, чего добиваюсь? — заговорщицки шепнула Блейз.
Виктор тихо рассмеялся.
— Не смейте меня держать, — прорычал Берджи. Ноздри гневно раздувались. Сейчас он походил на разъяренного тореадором быка. Даром, что копытом по земле не бил.
— Я ваш учитель, мистер Хайд. И я отвечаю за порядок, нравится вам это или нет.
— Вы мне никто. Мы не в Альграссе. И вас никто не делал старшим.
— Старшим меня делает мой опыт, — хладнокровно заметил Моррис. — Если желаете, можете посчитать его, опираясь
— Если я захочу уйти, вы меня не удержите, — процедил Берджи. Словно бы в доказательство, поднял кулак на уровне груди.
Виктор напрягся и замер, выжидающе глядя на него. Несмотря на разницу в темпераменте и телосложении между ним и Берджи, Блейз не сомневалась, что он готов ринуться на защиту учителя в любой момент.
— Быть может, и не удержу. Но попытаюсь. — Морриса не так-то просто было испугать. И, пусть он и был знатным занудой, его бесстрашие Блейз восхищало. — Меня интересует другое. Вы уверены, что выживете в Бездне один, мистер Хайд?
Берджи отступил на полшага, и зажатую в кулак ладонь опустил. Виктор, расслабившись, усмехнулся.
— А кто мне для этого нужен? Вы, что ли? Да и ваша хваленая Бездна… — Берджи фыркнул, всем своим видом давая понять, что он думает об этом мире. — Вот этой вот твари я должен был испугаться? Которая побилась в шкафчик и утащила чей-то протухший обед? Это и есть ваша страшная-престрашная Бездна?
Блейз всегда думала, что пределы тупости все же существуют. Не-а. Берджи Хайд — живой тому пример.
Этот дебил-переросток раскинул руки и, закинув голову, заорал в темнеющее небо:
— А ну, Бездна, давай! Посылай своих тварей! Я тебя не…
Потеряв терпение, Блейз стремительно нагнулась и собрала неподатливую землю в горсть. Шагнула к орущему имбецилу и, схватив свободной рукой за воротник футболки, рывком притянула к себе.
— Если ты продолжишь орать, я запихну это прямо в твою глотку, — змеей прошипела она. — Набью по самые гланды, можешь даже не сомневаться.
— Да пошла ты…
Блейз набила его рот землей.
— Я же обещала, — мстительно сказала она.
— Ах ты тупая тварь… — выплюнув землю, Берджи бросился на нее с кулаками наготове, но его ждал сюрприз.
Кончик ножа уткнулся ему прямо в мощную грудь, обтянутую футболкой. Но принадлежал он не Блейз — Метаморфоза забрала ее оружие. Чего не скажешь о Викторе.
— Даже не думай, парень. — На дне его глаз таилась угроза — отражение той, что поблескивала на острие ножа.
— Эй-ей, спокойно! — Берджи поднял руки. Написанный на его лице страх несказанно порадовал Блейз.
— А я совершенно спокоен, — холодно сказал Виктор. И убрал нож.
— Я не одобряю насилие, — с тяжелым вздохом произнес мистер Моррис. — Неважно, о чем идет речь — о кулаках или холодном оружии. Сейчас вы — все трое — перешли границы. Идите впереди, чтобы я вас видел. На расстоянии друг от друга.
Берджи, кажется, заскрипел зубами от злости. Но даже слова не сказал.
Блейз, повернувшись к Виктору, коротко кивнула. В словах благодарности она была не сильна. Он улыбнулся уголком губ и направился вперед, держась поодаль от Берджи. Блейз ожидала, что мистер Моррис потребует нож, но… нет. Видимо, он понимал, что приставленный к груди нож был лишь способом охладить пыл Берджи — и весьма действенным, что ни говори. Виктор не из тех, кто пускает в ход кулаки не по делу.
Странная компания продолжила путь.
Уже давным-давно стемнело. Вдалеке послышался то ли крик, то ли вой, но когда Блейз остановилась и прислушалась, стало уже тихо. Дожидаясь, пока троица поравняется с ней — живущее в ней нетерпение всегда ускоряло ее шаги, она смотрела на сверкающие в небе звезды — в небе, поразительно невинном для такого адского местечка, каким, во всяком случае, этот мир был раньше.
— Сюда бы байк, — вздохнула она.
В Бездне уж точно права никто не спросит. И никому не надо объяснять, что в прошлый раз ты выпила совсем чуть-чуть. Так, только чтобы не быть белой вороной среди крутых и взрослых студентов колледжа. Не казаться им маленькой и незрелой.
Вдруг подумалось о Шани. Кольнула тревога: как она там?
Блейз Морена редко привязывалась к людям. Но, странное дело, Мелкая ей нравилась. Пробивная — несмотря на возраст, с характером. Чем-то напоминала ее саму, совсем еще юную. Правда, Блейз и тогда, и сейчас такие оценки только снились. Она совсем не глупая, а вот усидчивости в ней ни на грош. Сидеть и зубрить? Зачем, когда есть байк, ночной город и рок, грохочущий в ушах? А еще есть парни и девушки, которые охотно принимают ее за свою, и дарят пропуск во взрослую жизнь, где ключевое слово — свобода.
К тому же дома… Дома не сиделось. Там был вечно пьяный отец и еще довольно молодая, но уже потерявшая былую привлекательность мачеха, которая пыталась залезть в брюки всем парням, которых Блейз приводила домой. Иногда она заигрывала с ними прямо в ее присутствии. А что такого? Блейз ведь малолетка. Тупица и прогульщица Блейз недостойна таких классных взрослых парней.
Удивили. Она росла с убеждением, что недостойна. Ничего. По определению.
Потому-то и вены как-то резала (неудачно), и глаза и губы малевала в черный цвет (просто отвратительно). И плакала по ночам в подушку, и писала стихи а-ля «я умру, а вы все будете плакать на моей могиле». Глупая старая Блейз. Никому и никогда это не помогало. Пока ты жалеешь себя, и у других не сможешь вызвать ничего, кроме жалости.