Время падать, время летать
Шрифт:
Только сейчас она поняла, что иногда победа имеет отчетливый привкус горечи.
Глава четвертая
Долгое-долгое падение сменилось белоснежной пустотой. Я не видела ничего, кроме пустоты, и не слышала ничего, кроме своего дыхания. Потом ушло и это — я вынырнула из своего странного сна.
Только в этот раз я оказалась слишком глубоко под водой, где происходил каждый ритуал Памяти Предков. Пыталась вынырнуть на поверхность, а руки почему-то не слушались. Даже охватившая меня паника была какой-то… апатичной, будто бы вынужденной. Будто слабость затронула не только тело, но и рассудок.
— Эй,
Выкашляв всю воду, я с чувством сказала:
— Дура.
Пифия ахнула. Обиженная подсказками внутреннего радара — так я называла распознаватель эмоций супруга, я скосила глаза на Короля Душ.
— И ничего смешного. Захотела бы утопиться — сделала бы это без свидетелей.
— Верю, — совершенно серьезно сказал он.
— Она глупая и бесполезная! Да еще и хамка! — выпалила оскорбленная до глубины души Пифия.
— Подбирай выражения, ты все-таки говоришь о моей жене. — Шадриан перевел взгляд на меня. Добавил не менее строго: — И ты тоже.
Я закатила глаза, Пифия фыркнула, всем своим видом давая понять, что думает обо мне и нашем браке. Ушла из Лунной комнаты, открыв и зарастив каменную стену за собой. Плохо иногда быть дагуэром — даже дверью как следует не хлопнешь.
— Мне надоело, что меня или презирают, или ненавидят, или ни во что не ставят, — устало сказала я.
Села, подобрав под себя босые ноги. Прикрыла глаза, подставляя лицо поднятому Шадрианом ветру, который высушил мои волосы и одежду. С тех пор, как я стала королевой, приходилось привыкать к длинным платьям. Впрочем, вкус у ткачих-дагуэр несомненно, имелся: все наряды в моем гардеробе были роскошными и элегантными, но без излишней вычурности. Как и то, что было на мне сейчас — белоснежное, с вышитыми из алых нитей узорами. После брачной церемонии алый стал моим цветом, моим символом. Белый всегда был цветом Короля Душ.
— Просто дай им немного времени, — мягко сказал он. — Мой народ знает тебя куда хуже, чем, благодаря брачным узам, знаю я. Но ты еще себя покажешь. И когда они увидят то, что вижу я, ты им понравишься.
Слова Шадриана застали меня врасплох. Я поймала себя на том, что не знаю, куда девать глаза и руки: опустила взгляд и разгладила несуществующие складки на платье. И тут же чуть не застонала от понимания: он же, черт возьми, видит меня насквозь!
— Да, я смущена, и хватит надо мной смеяться, — буркнула я.
— Ты привыкнешь, — пообещал Шадриан с лукавой улыбкой. Запустил руку мне в волосы, расчесывая спутавшиеся в воде пряди.
Стало вдруг так тепло… Даже… жарко. Я покраснела еще больше, как только поняла, что и это от внимания Короля Душ не укрылось. Стремясь поскорее свернуть с опасного пути, спросила:
— Стена в моем сознании… Я из-за нее чуть не утонула? Из-за того, что вы пытаетесь ее разбить?
Шадриан кивнул. Улыбка с лица пропала.
— Мы подбираемся все ближе. Осталось… совсем чуть-чуть. И каждый раз, каждый наш новый удар тебя ослабляет. Это закончится, как только мы разрушим преграду. Как только Память Предков расскажет нам все, что мы хотим узнать.
— Стена… Откуда она появилась?
— Если в момент переноса рядом с тобой не было никого, кто бы мог воздвигнуть ее в твоем сознании, значит, это сделала сама Бездна. Думаю, за все это время, которое вы провели здесь, ты уже успела понять: этот мир живой. Бездна… живая. Она чувствует опасность, она стремится уничтожить угрозу — или защититься, как это происходит с тобой.
Я ответила без колебаний:
— Тогда,
— У нас — да. Но в столице Аквидала есть школы. И, как я понимаю, не только там.
Я улыбнулась, рисуя пальцами на каменном полу бессмысленные узоры. Каждый раз, когда наши миры соприкасались, когда в такой странной и дикой Бездне я находила очередное наследие переселенцев с Альграссы, меня захлестывала ностальгия.
— По кому тоскуешь? — мягко спросил Шадриан. — Там, в твоем мире, тебя кто-то ждет?
Я вскинула голову, удивленная.
— Нет! То есть… не в этом смысле. Мама ждет. Боюсь даже подумать, через что ей пришлось пройти. А я жива, и даже не могу сказать ей об этом. Когда Алексия и ее отец расставались… она хотя бы знала, что он жив. А мама… У нас есть поверье, что материнское сердце все знает… Возможно, она и впрямь чувствует, что я жива. Но знаешь… так даже хуже. Ведь она будет искать меня, не подозревая, что искать нужно в другом мире. Она до последнего будет надеяться, что я вернусь. А что… что, если этого не случится? Если мы не сможем вернуться? Раньше я бы сказала, что тогда всех нас ждет неминуемая смерть. Сейчас… мне кажется, мы научимся жить и в Бездне. Но научится ли мама жить без меня?
У Шадриана не было для меня ответов — ни у кого не было. Поэтому он сделал то единственно верное, что мог сейчас сделать: обнял и прижал меня к себе. Я выплакивала боль, страх и злость бессилия. А он просто молчал и гладил меня по волосам.
С красными щеками и глазами, опухшими от слез, я наконец отстранилась. Смущенно отвернулась — вот она какая, его королева. Шадриан мягко взял меня за подбородок, развернул к себе.
— У каждого человека есть то, что делает его слабым, уязвимым. Но это именно то, что отличает нас от тварей Бездны. Это то, что делает нас людьми.
Я благодарно ему улыбнулась.
— Спасибо. За все.
Шадриан просто кивнул, помог мне подняться. Покидая комнату и направляясь к себе, я ощущала новое чувство, которое прежде здесь, в Бездне, испытывать не доводилось. Как будто крылья распускались за спиной. Наверное, это и зовется надеждой.
Еще больше настроение поднял разговор с Хеленой. Она сказала, что поговорила с Эйвен и Клэем, и заверила, что на их счет можно больше не волноваться.
День протекал как обычно — я погуляла с Тили в саду, выслушав новую порцию информации о семьях и обычаях клана. Тили была превосходной рассказчицей, о чем я тут же ей сообщила.
— Тебе бы, когда подрастешь, учить детей истории своего клана, истории Бездны. Они будут слушать тебя, раскрыв рты.
В ответ юная золотовласка наморщила носик.
— Ну вот еще. Я стану разведчицей. Или охотницей. Или и тем, и другим сразу.
Я рассмеялась. Мы вышли из сада в центральный зал форта, где происходил совет — рядовое событие для дагуэров. Обсуждалось, достаточно ли еды, не болеет ли скот, хватает ли ресурсов для изготовления мечей и брони, и многие другие насущные вопросы. На подобных собраниях я присутствовала лишь раз — в первую же неделю после свадебной церемонии. И, признаюсь, чувствовала себя не в своей тарелке: мое слово веса не имело, потому мне и не спешили его давать. В длинном белом платье и сверкающей в волосах диадемой восседая на троне рядом с Шадрианом, облаченном в белоснежную броню, я отчего-то чувствовала себя просто ряженой куклой. Фальшивкой рядом с истинным Королем Душ.