Время падающих звезд
Шрифт:
— Вы это право хорошо заметили, — с благодарностью сказал он, — у звонка всегда был дефект. Благодарю за то, что Вы своевременно обратили на это мое внимание. Я сейчас схожу за сестрой Хильдегард…
Он встал. Предупредительный возглас Ауль заставил его застыть на месте.
— Ты останешься здесь. Я Ауль и я с «Квиля». Три долгих недели я была в пути. И теперь я смотрю на отвратительную картину на стене. Она напоминает мне шестой спутник, так отец имеет обыкновение есть…
Профессор с ухмылкой посмотрел на свое масляное полотно, но улыбка угасла на его губах, когда картина вдруг упала вниз. Рама с грохотом треснула о спинку стула, полотно вспоролось.
Ее невинная улыбка привела его в раж.
— Ах вот как, — разгневанно фыркнул он, — своими карманными трюками ты меня не убедишь! По видимости, шлюшка, ты из варьете или бродячего цирка. Но для тебя у меня есть успокоительное, ты у меня будешь такой маленькой…» Гразме пророчески указал большим и указательным пальцами на будущие размеры Ауль. «А картину я запишу на твой счет, ты заплатишь мне все до последнего пенни. Настоящий Гейдемюллер, достался мне по наследству — ну, погоди, ты, шлюха…»
— Что такое шлюха? — с интересом осведомилась Ауль.
— Спокойно! Я больше не хочу слышать от тебя ни слова! Вон!
Он хотел подскочить к Ауль, но бесконечное удивление нарисовалось на его лице, когда он вдруг остался в комнате один. Кресло, в котором только что сидела его посетительница, было пусто.
Сбитый с толку, профессор открыл дверь. В коридоре ни единого человека, везде мертвая тишина.
— Потихоньку я и сам тоже схожу с ума, — бормотал он и украдкой заглянул под письменный стол. Он присел, растущее смятение сковывало его мысли.
— Меня зовут Ауль и я с «Квиля». Ты это понял, наконец? — спросил голос рядом с ним.
Гразме медленно повернул голову. Рядом с ним сидела Ауль. Он взял себя в руки.
— Неплохо сделано, — охнул он, — Отражения, ты понимаешь толк в своей профессии…
— Как меня зовут?
— Да ради бога! Ауль. Но сейчас достаточно твоего вялого волшебства — или мне стоит сначала позвать санитаров?
— Откуда я?
— Да перестаньте Вы говорить эти глупости! — слабо запротестовал Гразме. — Что Вам вообще от меня нужно?
— Я вижу, ты все еще не совсем убежден. В этой комнате прекрасные большие окна, а снаружи холодно. Посмотри, это не фокус…
Он видел, как Ауль направила небольшой прибор на окно, у него больше не было сил, чтобы протестировать. Стекла тихо задрожали, в них вырезались буквы. «Что Вы делаете» тихо простонал он.
— Прочти, что там написано, — приказала Ауль.
На стекле, высотой двадцать сантиметров, были вырезаны буквы Р А Ч А. Холодный ветер дул через образовавшиеся отверстия. Гразме боязливо посмотрел на слово.
— Я больше ничего не понимаю, — признался он.
— Ты должен прочесть это.
— Рача, — пробормотал он едва слышно и теперь точно вспомнил, что этот Вайден как то называл его так.
— Отец порой так называет роботов, — деловито прокомментировала Ауль. — Ты мне можешь сказать сейчас, откуда я?
— Я не могу поверить этому, — буробил профессор, — я просто не могу поверить этому… Наверное… Нет, нет…
— Тогда мне придется представить тебе доказательство, о котором ты будешь помнить всю свою жизнь, — решительно объяснила Ауль и вынула из своего пакета другой прибор. Она повращала кнопки, что-то выставила и при этом невозмутимо объяснила: «Это интерферрективная пульсационная камера, с помощью которой можно дематериализовать известные вещи. Сейчас
С ужасом Гразме вскочил. «Нет, пожалуйста не надо! Я верю Вам, я клянусь, я верю Вам во всем. Вы Ауль и Вы с „Квиля“! Простите меня, я не мог предположить…»
— Ты отведешь меня сейчас к нему?
Шеф клиники боролся против немой, отчаянной борьбы с логикой ученого-натуралиста против всего опыта человечества, против разума и знаний, двигался на границе реальности и трансцендентальности. Он не верил в чудеса, и вдруг ему стало ясно, что его собеседница обладала необычными способностями. Никаких ведьм и волшебников нет, но увиденные здесь феномены можно было объяснить присутствием существа с другой планеты. Это было ближе еще и потому, что это проясняло также и непонятное поведение его пациента.
Гразме был в эти минуты слишком запутан, чтобы дать себе отчет в последствиях свои выводов. Он знал только одно: В его клинике и в этом помещении произошло что-то необычное, что-то значимое. Не указывала ли также и одежда девушки на интермундиум [27] ? Кто в снег и в минус пять мороза ходит в лаптях и без зимнего пальто? Он вспомнил письмо, которое написал его пациент. «А лучше, посоветуйся с бессмертным Ме…» С почтением и чувством облегчения профессор увидел, как Ауль снова спрятала таинственный прибор в свой пакет. Опрометчиво он пошел к двери. «Если Вам будет угодно проследовать за мной, фройляйн Ауль, я отведу Вас к господину Вайдену. Разумеется, он уже сегодня будет выписан как совершенно здоровый человек».
27
(фил.) Понятие, введенное Эпикуром, предполагаемое промежуточное пространство между бесконечным числом параллельных миров.
— Минутку.
Гразме предполагал худшее, заверил, что все делал только с лучшими намерениями. Ему пришли на ум процедуры холодной водой для Вайдена.
Ауль сказала: «У Ганса был ценный передатчик, но он оставил мои вызовы без ответа. Ты знаешь что-нибудь о причине?»
— Я очень сожалею, — с облегчением ответил профессор, — пациент говорил об этом. Да, я припоминаю, он был украден у него в автобусе. Но я врач, кражами на Земле занимается полиция. Если я не ошибаюсь, господин Эйхштет тоже что-то предпринял, это значит, он, пожалуй, не думал… Хотя — кто бы мог подумать…
Ауль воспрянула. «Я очень рада, что он был украден, — объяснила она, — потому что я сначала подумала, что он не отвечает по другой причине. А сейчас отведи меня к нему».
Хоть профессор Гразме не желал следовать ходу мыслей Ауль, но он был доволен, что, наконец, мог покинуть свой зловещий кабинет. В спешке он выбежал оттуда, думая при этом: Чудо, настоящее чудо. Теперь я прекрасно понимаю Вайдена. Ну и наделал же я дел. Я должен радоваться, что она такая миролюбивая. Холодок пробежал по его спине, когда он подумал о ее угрозе уменьшить его. Ужасная мысль иметь рост всего лишь восемнадцать сантиметров — прямо как лилипут… Он беспрестанно опасался, что Ауль могла передумать и уменьшить его за его спиной. Я должен всячески извиниться перед Вайденом, подумал он. Если бы только я не прописал ему лечение холодной водой. Надеюсь, он не злопамятный…