Время перехода

Фостер Алан Дин

– Тока осторожно. – Мадж отставил миску. – А то еще распугаешь всех по лесам.

Джон-Том ответил ему укоризненным взором и направился к оркестрику у костра. Музыканты с любопытством поглядывали на суар. Решив не ошарашивать хозяев незнакомыми мелодиями, Джон-Том стал прислушиваться к местной музыке, чтобы настроиться на соответствующий лад. Это оказалось нетрудно: ритмы были просты, мелодии незамысловаты. В подходящий момент он заиграл, позволив ритму вести себя. Все быстрее перебирая струны, юноша и сам безумно наслаждался своей игрой,

чуть ли не жалея, что держит суар, а не обычную гитару.

Будь дуара в порядке, к музыке можно было бы добавить малую толику магии, но и одной мелодии было более чем достаточно. Пирующие бросили еду, чтобы затанцевать, кружась и прыгая вокруг костра. А одна цапля выкинула такое коленце, что Джон-Том покатывался со смеху добрых полчаса.

Но несмотря на все его попытки влиться в оркестр и стать его частью, что-то не получалось. На суаре нельзя было играть по-другому, как поступали в сходных ситуациях гитаристы. И тут, будто по заказу, Джон-Том нашел то, чего не хватало. У отбивающей чечетку черепахи он отобрал инструмент, являвший собой нечто среднее между пилой и сырорезкой, но не такой острый, как они. Воспользовавшись им вместо смычка, юноша сумел заставить суар звучать почти как деревенскую скрипку.

Танцы и пение не затихли, даже когда подрались ондатра и пьяный мангуст. Потасовка только подхлестнула музыкантов, и они заиграли быстрее.

Веселье потихоньку выдыхалось, пары одна за другой разбредались в лес и по хижинам. Вскоре играли лишь черепаха да Джон-Том, но и они по взаимному согласию одновременно остановились. Пора было расходиться на ночлег. Джон-Том не чуял под собой ног от усталости, зато душа у него пела – играть так же приятно, как и творить чудеса, особенно перед отзывчивыми слушателями.

Благодарный лис проводил гостей в пустующую хижину.

– Ну, приятель, давай теперь о пиратах.

Но лис пропустил требование выдра мимо ушей.

– Вас накормили вволю?

– Ага, от пуза, но…

– Добро! Видите ли, к утру оголодаете. Может, среди ночи нежданно скоропостижно избавитесь от ужина. Болото такое. – Он хихикнул. – Остерегайтесь аллигаторов и змей, а то можете лишиться не только ужина.

Посмеиваясь себе под нос, лис побрел обратно на площадь. Джон-Том обратил внимание, что он слегка колченог. Две мыши выгребали угли из костра.

Улегшись, Джон-Том обнаружил, что постель не только мягкая, но и довольно длинная и почти вмещает его долговязое тело.

Мадж присел на краешек соседней койки.

– Ну, ты понял что-нибудь?

– Фиг его знает, приятель, – задумчиво ответил выдр. – Довольно дружелюбны. Впервые вижу такое по-приятельски настроенное сборище.

Впервые вижу, чтоб такая толпа побросала все дела и ринулась развлекаться с чужаками.

– А еще я впервые вижу типов, из которых прямой ответ клещами не вытянешь.

– Можа, они чересчур развеселились, парень?

– Не исключено. А может, они не говорят о пиратах, потому что это не к добру. Вполне резонно, если мерзавцы, которых

мы разыскиваем, во множестве шастают здесь. Узнаем об этом утром, если сумеем загнать в угол одного из этих жизнерадостных парнишек и привязать его к обеденному столу.

– А до той поры постараемся выспаться.

Джон-Том пробудился от прикосновения к плечу чьей-то лапы. Не слышно было ничего, кроме гвалта ночных тварей на болоте, зато в темноте виднелся склонившийся над ним мохнатый силуэт.

– Мадж? – с трудом разлепляя веки, пробормотал Джон-Том.

– Нет. Тихо, человек.

Силуэт повернулся и подкрался к постели выдра.

– Не беспокойся насчет меня, незнакомец, – услышал Джон-Том шепот своего друга. – Я проснулся, как тока ты ступил на помост.

– Вижу.

Посетитель, несомненно, видел также и отблеск луны на лезвии ножа выдра.

– Для завтрака рановато, а для пожелания сладких снов чуток поздновато. Чего надо?

– Помочь вам. Я слушал во время танцев, разговоров и всей этой чуши собачьей и услышал все до последнего. Пришел сказать вам.

Джон-Том сел. Глаза его привыкли к темноте, и теперь он видел, что ночной гость ростом и осанкой напоминает Маджа. На первый взгляд казалось, что незнакомец надел маску, чтобы изменить внешность, но затем Джон-Том сообразил, что это естественная раскраска.

– Звать меня Перестраховщик. – Во время разговора енот то и дело поглядывал в окно. – Я слышал большую часть ваших речей с лисом и прочими. Ты ищешь свою суженую.

– Во всяком случае, любимую.

– Дело как раз в любви.

На Перестраховщике был жилет и короткие штаны с дыркой сзади для пушистого серого хвоста.

– Лис сказал нам, что обсудит проблему Маджа утром, – сообщил Джон-Том и тут же увидел, как прищурились темные глаза.

– Лис говорит что угодно, лишь бы уйти от темы.

– Вы знаете что-то о пиратах?

– Еще бы об них не знать! Мы продаем им продукты и прочее, а порой двое-трое из наших помогают с работами по кораблю. Они бросают якорь чуть к югу.

– Мы просто не доплыли, – пробормотал Джон-Том себе под нос.

– Вы снабжаете их – и что с этого имеете?

– Деньги, товар. – Енот пожал плечами. – Ни то ни другое не заработано честным трудом, уж будьте покойны. Наша деревня тут отрезана от мира. Иметь с ними дело страшно выгодно, и никто не спрашивает, чем они платят.

Он возмущенно сплюнул.

– Но ты-то не таков? – Сна у Джон-Тома не осталось ни в одном глазу.

– Меня мутит от ихних грязных делишек, но Перестраховщика никто не слушает. Народ слушает лиса, который говорит, что ежели мы не продадим им продукты, то золото получит соседняя деревня или еще какая.

Говорит, мы никому не пускаем кровь. А мне сдается, ежели берешь деньги, то берешь и кровь, что их запятнала, уж будьте покойны. Когда тебе платят шелковым платьем или сапогами, а на них пятна, то соображаешь, что это не по вине портного или сапожника. Вы понимаете, о чем я?