Время перехода
Шрифт:
Джон-Том карабкался по знакомому тоннелю до тех пор, пока не смог выпрямиться во весь рост. Закинув мешок за плечи, он поднес факел к земле и пошел по следам, во множестве оставленным здесь во время предыдущей экскурсии. Меньше чем через час провод в полуистлевшей изоляции привел его к расселине, отделяющей один мир от другого.
В узком коридорчике факел пришлось погасить: с другой стороны горел свет и слышались голоса. Света было вполне достаточно, чтобы одолеть остаток пути до родного мира.
Едва Джон-Том вышел, как его окликнули:
– Эй. вы!
В глаза ударил
– Что такое?
Луч опустился, голос стал тише.
– Больше не суйтесь туда. В этой пещере масса опасных провалов и неисследованных тупиков. Пока что никто не заблудился, но открывать счет сегодня нам не хочется.
– Извините.
Теперь, когда глаза привыкли к свету, Джон-Том разглядел, что на него глазеет дюжина людей – одно-два семейства, несколько молодых пар и три юнца, путешествующих в одиночку. У одного из них за спиной висел самодельный рюкзак – точь-в-точь как у Джон-Тома.
Экскурсовод опять заученно завел монотонным голосом:
– Повернувшись направо, вы увидите образование, которое мы называем «Застенчивым слоном».
Все взоры обратились в указанном направлении. Дети заохали и заахали. На появление Джон-Тома никто не обратил внимания: передние решили, что он был сзади, задние – что он вошел с экскурсоводом. Так что юноша просто присоединился к экскурсии и вместе с ней вышел в жаркий солнечный техасский полдень. Перед ним стоял старый дом, в котором пришлось столкнуться сначала с пиратами, а потом с поставщиками наркотиков; позади – вход в пещеру, у въезда на проселок – знак, сообщающий, что здесь находится достопримечательность, а вдали – шоссе, по которому тогда катил восемнадцатиколесный тягач, так напугавший друзей Джон-Тома. К югу отсюда был Сан-Антонио, а в тысяче двухстах с чем-то милях – родной Лос-Анджелес.
Обернувшись, Джон-Том увидел, как старый экскурсовод запирает вход в пещеру. В нескольких сотнях ярдов отсюда находится небольшое завихрение пространства-времени. Через этот незаметный, неуловимый переход можно попасть в мир говорящих выдр, занимающихся магией черепах, армий разумных насекомых, лютых хорьков и пиратствующих зеленых попугаев.
Как сказал бы Мадж, это офигенно нереально.
Туристы рассаживались по машинам. Джон-Том просился к нескольким, пока одна молодая пара не согласилась подбросить его до Сан-Антонио. С удобством расположившись на заднем сиденье «Вольво», он снимал заплечный мешок, когда взгляд его упал на встроенные в потолок многофункциональные часы – они показывали не только время, но и точную дату.
Он знал, что отсутствовал больше года, но одно дело абстрактное знание, а другое – его конкретное солидное воплощение в виде холодных зеленоватых букв и цифр на табло. Как отреагируют родители на его появление после годичного молчания? К счастью, он не относился к числу маменькиных сынков, звонивших домой раз в неделю. Родители привыкли к долгим периодам молчания своего занятого упорной учебой сына – но не в течение же года?!
А что скажет куратор в университете? А друзья и более-менее постоянные подружки вроде Сьюзен и Мариэлы? И им, и всем
Ему подвернулась уникальная возможность (Джон-Том попутно отметил, что отчасти это действительно так) поработать в правительственных спецслужбах. В ответ на неизбежный вопрос, в чем состоит работа, он многозначительно улыбнется и ответит, что в данный момент не может углубляться в подробности. Тогда его родители, друзья и все остальные (будем надеяться) многозначительно кивнут в ответ и замнут тему.
А вот от университетского руководства отвертеться так просто не удастся. Придется отрабатывать внезапно брошенные занятия, ублажать профессоров. Однако Джон-Том не сомневался, что сумеет вернуть жизнь в привычную колею.
Автомобиль свернул на шоссе, направляясь на юго-восток. Мимо проносились машины, выдыхая дымное марево, напомнившее ему болотный край.
Откуда-то доносился странный аромат, и Джон-Том не сразу понял, что так пахнет сам воздух. В другом мире не было ни промышленности, ни двигателей внутреннего сгорания, и его воздух – а в общем, и обитатели сохранили девственную чистоту.
Конечно же, он вернулся. А вот Талея, его единственная любовь, осталась. Точнее – его единственная любовь в том мире. А что поделывает сейчас Мариэла? А Сьюзен? Как они проглотят байку о работе в каких-то секретных службах? Поднимет ли она его в глазах девушек?
Женщина на переднем сиденье настроила радио на местную рок-станцию, и салон заполнили медоточивые восторги торгового клана Макдоналдсов, открывших в Сан-Антонио три новых гамбургерных рая, реклама «По-Фолькс», дезодоранта и подержанных-автомобилей-сехабла-эспаньол.
«Ковбои» опять пробивались в финал. За время его отсутствия ничего не изменилось.
Или почти ничего.
…МНОГО ПОЗЖЕ…
По дороге вдоль реки размашисто шагал великан, невероятно длинный и нескладный. Лицо у него, будто водорослями, было покрыто спутанной растительностью, а в глазах горел огонек безумия.
Заметив это явление, она не запаниковала и не кинулась бежать, а замерла на месте.
Великан увидел ее. За спиной у него были толстый деревянный посох с утолщением на конце и несколько раздутых мешков. Может, коробейник, подумала она.
– Здравствуй. – В голосе великана не слышалось никакой угрозы, скорее усталость. – И кто же мы будем?
Вместо ответа она метнулась вперед и впилась зубами ему в ногу чуть пониже колена. Завопив от боли, он заскакал на одной ноге, пытаясь стряхнуть нападающую и одновременно удержать на плечах свою поклажу.
Когда длиннющая нога лягнула воздух в третий раз, она слетела и растянулась на песке.
Вскочив на ноги, она принялась яростно отплевываться, утирая рот:
– Тьфу! Тьфу! Тьфу! Воняет!
Восстановив равновесие, великан ощупал свою не так уж и пострадавшую ногу и смерил юную выдру внимательным взглядом, находясь в полной готовности увернуться или отбить следующую атаку.
– Насчет сходства не уверен, а вот наклонности узнаю! Сходи-ка скажи своему отцу, что старый друг пришел повидать его.