Время побежденных
Шрифт:
Ну конечно, ему и это известно. Подслушивает переговоры полиции, что ли?
Я слишком хорошо знал этого типа, чтобы пытаться с ним хитрить, — попробуйте перехитрить, например, хорька. Потому я честно сказал:
— Может, для тебя слово «обязательства» пустой звук, но дело именно в этом. У меня перед ним остались кое-какие обязательства.
— Доблестный инспектор обхаживал очередную телку и не поспел к решающей схватке, — нагло усмехнулся Стамп.
Я кротко ответил:
— Примерно так.
— И что же вас теперь интересует? Убийца? Или пропавший
— Если мы найдем убийцу, то найдем и архив, — сказал я, — или наоборот.
— Что в бумажках?
— Он был историком, Стамп. Ничего такого, что могло бы заинтересовать твоих знакомых.
— Это верно.
Стамп подумал.
— Тебя очень удивит, если я скажу, что не знаю, кто это сделал, — сказал он наконец.
Я и вправду удивился.
— Да ты что!
— Вот те крест! Это — первое. Второе — недавно я получил заказ на восемь «стражей». Целых восемь! И если чисто гипотетически связать эти два факта…
Я мысленно охнул. Про «стражей» всем известно, но ни один из них никогда не попадал в руки ни к одному нашему сотруднику. Это миниатюрное устройство представляет собой крохотный передатчик, который крепится к височной кости носителя. При помощи импульсов, которые он подает, заказчик получает возможность управлять человеком на расстоянии да еще и ориентироваться в обстановке, окружающей исполнителя, — прибор транслирует на приемник все, что происходит вокруг. В критический момент заказчику достаточно нажать на кнопку, и миниатюрный прибор взрывается, впрыскивая своему носителю смертельную дозу цианида. Стоит такой «страж» астрономическую сумму, которая не всякому наркокартелю по карману. А тут — целых восемь!
— Ты хочешь сказать, что мы имеем дело с какой-то хорошо организованной группой? — спросил я.
— Я ничего не говорил, — усмехнулся Стамп.
— Объясни, зачем хорошо организованной группе понадобился старый архив?
Он покачал головой:
— Слишком много вопросов, инспектор. По-твоему, я знаю все?
— А то нет?
Он снова ухмыльнулся.
— Но эти бумаги пользуются спросом, должен заметить. Говорят, один тип в баре надрался и рассказывал, что кое-кто уже этими бумажками интересовался.
— Какой тип?
— Некий Кармайкл. Знаешь такого?
— Немного… А он тут при чем?
— Ну, считается, что у него большие связи.
Это уже интересно. Те, кто искал эти бумаги, раз уж они связались с Кармайклом, понятия не имели о Стампе. Скорее всего это кто-то со стороны, кто-то не знающий здешнего расклада. Они наняли Кармайкла только потому, что тот не брезгует никакой работенкой и беззастенчиво рекламирует сам себя. Я вздохнул:
— Ладно. Поговорю с ним. Значит, кто-то еще завелся в этом омуте. Поглядим, что за рыбка такая.
Стамп, нажав на какую-то невидимую кнопку, развернул свое кресло и, подъехав вплотную ко мне, уставился снизу вверх блестящими глазами мне в лицо. Взгляд его своими гипнотическими свойствами смахивал на взгляд змеи — почему-то при виде его мне всегда на ум приходили какие-то ассоциации из мира животных.
— Похоже, ты влип, Олаф, — сказал
Я разозлился.
— Что ты хочешь сказать? Может, хватит говорить намеками?
— Тебе фамилия Ионеску ничего не говорит?
Я отупело потряс головой.
— Если бы у вас, легавых, были бы такие же мозги, как мышцы…
— Стамп, — сказал я, — давай не переходить на личности. Я наведу справки. Ты этого хочешь?
— Мне-то какое дело? Валяй наводи.
Я вздохнул.
— Спасибо. Что ж, пойду проведаю Кармайкла. Он все там же ошивается?
— Там же! — Стамп, казалось, потерял всякий интерес к происходящему. Он резко развернул свое кресло и завозился у одного из пультов. Я понял, что больше из него ничего не вытянешь, и направился к выходу. При моем приближении дверь щелкнула и автоматически отворилась, пропуская меня. Я был уже на пороге, когда Стамп сказал мне вслед:
— Эй!
Я обернулся.
Отблеск красной сигнальной лампы высвечивал его лицо падшего ангела.
— Привет напарнику.
Он никогда не тратил слов понапрасну, и все, что он говорил, имело некий определенный смысл — за этим пожеланием явно скрывался какой-то намек. Но какой?
…Кармайкл обычно ошивался в баре «Веселая сардинка», расположенном на молу, выступающем далеко в море. Вонючее место, но для многих темных личностей оно служило чем-то вроде конторы для деловых переговоров, и всякой швали тут вечно болталось полным-полно. Я толкнул ногой стеклянную дверь, кивнул Уле, мрачно восседавшему за стойкой, и, велев принести мне виски с содовой, устроился за столиком с видом на залив. Наступал вечер, солнце нависло над ртутными водами, точно раскаленный шар, с моря потянуло холодом…
В баре было тихо, только в углу дремал, положив голову на руки, какой-то хмырь.
Уле воспринял мое появление спокойно — уж не знаю, откуда этим барменам всегда все известно (а Уле вдобавок был еще и владельцем этого довольно доходного местечка), но и сам он, и все его постоянные клиенты отлично знали, что инспектор Матиссен приписан к Особому отделу, а Особый отдел не занимается всякой шушерой и ни наркотики, ни подпольная продажа оружия, ни даже заурядные убийцы меня не интересуют. Особый отдел занимается только тугами — а их все боятся как зачумленных — и в кишащих крысами трущобах, и в грязных барах, где темные личности ворочают миллионами, и в благополучных кварталах Трольдхагена; может, нас не слишком любят, да и какой идиот любит полицейских, но терпят…
Уле поставил передо мной стакан с янтарной жидкостью, в которой холодно поблескивал кубик льда. Стакан, в виде исключения, был почти чистый.
Он уже собрался возвращаться за стойку, но я остановил его.
— Кармайкл когда будет?
Уле взглянул на старомодный круглый циферблат часов, укрепленных над стойкой.
— Через полчаса, наверное. Он каждый вечер тут.
— Не знаешь, с кем он в последнее время вел переговоры?
Уле неопределенно хмыкнул.
— Вот он придет, у него и спросишь.