Время синтеза
Шрифт:
Он задыхается!
Я вскочил, полусфера выпала из рук, всё такая же тёмная. Она пустая!
– с интуитивной, но твёрдой уверенностью подумал я, её ресурс тоже иссяк, манипуляторы камеры выдавили последнюю сохранившуюся каплю воздуха... И тут вдруг меня осенило: здесь, на корабле, углекислого газа, конечно, гораздо меньше тринадцати процентов, но он есть! Азот тоже имеется, а кислородом он вряд ли отравится, раз в его смеси он присутствует в довольно большом количестве! Может, концентрация углекислого газа и не достаточна,
Скафандр инопланетянина был прочным, но перед лазерным лучом, сфокусированном точно на одной из серебристых нитей, не устоял. К этому моменту Чужой уже почти перестал дёргаться, и мне нетрудно было, обхватив коленями, зафиксировать верхнюю часть тела, чтобы конвульсии не мешали работе.
Прозрачный кокон распался прямо над лицом Чужого (почему-то я уже не сомневался, что белый моток - голова). Я замер, напряжённо глядя на ворсинки. Они неподвижно висели, прижатые к верёвкам, стянутым в тугой узел.
Я толкнул моток вправо, потом влево, приподнял его, оторвав от пола, и сильно встряхнул, так что ворсинки подпрыгнули. Ну, давай же, давай! Несколько ворсинок всколыхнулись, чуть сократились и опали. Я снова сильно встряхнул моток, потом ещё раз и ещё. Не знаю, почему и откуда взялось у меня такое острое желание оживить Чужого, но оно овладело мной полностью, как идея фикс параноиком, и заставило кричать, с катастрофической скоростью тратя последний кислород: "Дыши! Да дыши же ты, чёрт тебя раздери!"
Верёвки вдруг резко ослабли, раздаваясь в стороны, и я отпустил голову Чужого, испугавшись, что нечаянно навредил ему своей бешеной тряской.
В шлеме раздался издевательски приятный переливчатый сигнал, и на внутренней стороне забрала появился красный кружок с восклицательным знаком, а рядом таймер обратного отсчёта. На секунду в ушах зашумело, уши опалил жар, а горло перехватило, словно воздух уже кончился, но этот всплеск паники быстро ушёл, и я вдруг почувствовал странное спокойствие, словно эти пять минут жизни остались не мне, а кому-то другому.
Я посмотрел на Чужого. Ворсинки на растрёпанном белом мотке мерно колыхались - он дышал.
Таймер и сообщение исчезли - я отключил их вывод на забрало, а заодно отменил и все звуковые сигналы скафандра.
На панели управления бесстрастно и размеренно перемигивались индикаторы, обзорные экраны демонстрировали глубокую ночь космоса.
Может, надо написать предсмертную записку?
– подумал я, глядя в звёздную пустоту. А зачем? Ведь и так будет всё понятно... Да и кому адресовать записку? Ленке? Вальке? И чего писать-то: "Простите, друзья, я задохнулся"? Чепуха какая-то!
Я отвернулся от экранов и оторопел.
Чужой сидел!
Видно, моя тряска привела его в чувство, и теперь белый моток склонился вниз, явно изучая разрез на скафандре! Луковица малость
Я шагнул к Чужому. Белый моток вскинулся, пришелец выронил полусферу, вскочил на юбку, но пошатнулся, упал и стал отползать к стене, толкаясь лоскутами подола и трубками.
Привет, приятель! Я остановился, инопланетянин тоже замер.
И что ж это вы всё время от нас бегаете? Смотри: я нестрашный совсем... жизнь тебе спас.
Лоскуты юбки и тонкие отростки трубок Чужого чуть подрагивали, выдавая внутреннее напряжение. Белые ворсинки верёвок быстро сокращались, тут же распрямляясь вновь.
Не бойся... Я медленно опустился на пол. Уже чувствовалась нехватка воздуха.
Жаль, что ты так поздно очнулся... поболтать не получится.
Я неспешно открыл затворы и снял гермошлем. Не хотел умирать закупоренным.
Лицо щекотали лёгкие прикосновения, словно сверху сыпались тёплые пушинки. Они падали и, проникая сквозь кожу, сливались в тонкие ручейки, бегущие прямо по нервам. В голове возникали смазанные, наслаивавшиеся друг на друга картины и слышались неясные звуки - то ли голоса, то ли шум какого-то экзотического, незнакомого леса и ещё еле уловимо, но очень приятно пахло чем-то тёплым и огромным, похожим на живую, ласковую сеть, соединявшую всех разумных в единое целое...
Неожиданно сквозь пелену странных образов проступили знакомые очертания рубки, я резко сел, голова на миг закружилась, и всё вокруг расплылось пятнами неправильной формы. В носу шевельнулось что-то мягкое, руки метнулись к лицу, но тут же вернулись назад, потому что хаос витавших в голове непонятных видений сменился упорядоченной информацией: я понял, что мягкий ворс в ноздрях делает воздух пригодным для моего дыхания.
Информация не была ни прозвучавшим в голове голосом, ни возникшем в сознании текстом, это, скорее, походило на быстрое воспоминание того, что я уже знал когда-то раньше.
Окружающее наконец обрёло чёткость, и я увидел сидевшего прямо передо мной инопланетянина. От его белого мотка к моим ноздрям тянулись две пушистые верёвки. Я знал, что они выделяют кислород, поэтому я жив, но, несмотря на это, с трудом подавлял желание немедленно выдернуть их из носа. Неприятен был не столько их вид (хотя, конечно, выглядело всё это жутковато), сколько чувство полной зависимости от этого странного существа в разрезанном лазером костюме.
В руках существо держало полусферу, её гладкая сторона мигала синим.