Время синтеза
Шрифт:
Да, я был простым парнем с маленьким количеством субов, может, видимо, поэтому у меня и после синтеза легко получалось притворяться ими...
Так почему же и за что на такого простого парня вдруг навалилось сразу столько проблем?
7
Утром я встал не такой разбитый, как был последние дни. Несмотря на грядущий поход к нейро-психологу, мне удалось неплохо выспаться: видимо, привык уже к своему новому состоянию, к тому, что веду двойную жизнь. Нет, я понимал, конечно, что одно дело обмануть работягу Толю или какого-то незнакомого мужика, и другое - профессионального
Боец Серёга подмигнул своему отражению в зеркале и вышел из комнаты.
Чётким, размеренным шагом я направился к кабинету психолога, а в голове стала прокручиваться наша прошлая встреча. Предыдущие дни мне всё было недосуг об этом подумать: слишком много скопилось дел и других вопросов, а сейчас, анализируя разговор с психологом, я неожиданно для себя поразился тому, что вспомнил.
Я доложил о сбое, а потом вёл себя так, что не заметить, как со мной продолжает твориться нечто неправильное, было просто невозможно, ведь Марина - спец! Однако вместо того, чтобы, заподозрив начало синтеза, поднять тревогу и изолировать меня для более тщательного обследования, она всё время улыбалась и говорила странное...
"...А эмпат, вообще, конкретно мешал мне работать".
– "Бойцу".
– "Что бойцу?" - "Эмпат мешал работать бойцу".
Неужели она всё видела, но специально ничего не предприняла? Почему?
Я уже подошёл к кабинету и протянул руку, чтобы открыть дверь, но замер, вдруг поражённый мыслью: а что если это ловушка?
В этот момент дверь открылась, и я едва успел отпрянуть, чтобы не получить ею по лбу. На пороге стояла Марина.
– Здравствуйте, Кораблёв, - сказала она, и посторонилась, пропуская меня внутрь.
– Проходите, я вас жду.
Путь к отступлению был закрыт. Забыв поздороваться, я молча прошёл в кабинет. Марина захлопнула за мной дверь. В замке дважды щёлкнул ключ. Я обернулся, глядя на психолога - сегодня она не улыбалась.
– Прошу!
– психолог открыла дверь в маленькую комнатку, изолированную от остального кабинета звуконепроницаемым материалом.
– Здесь точно нет ни камер, ни жучков - я проверяла.
– Она указала на кресло возле небольшого аппарата с нейроконтактами, а сама села на стул напротив. Рядом, на табуретке, стоял инфоком.
Что тут диагностируют, чёрт его разберёт, но ясно, что если она меня сейчас здесь пристрелит, никто не услышит. Я сел на предложенное место, ожидая чего угодно. Тело напряглось, словно внутри сжалась пружина, готовая при малейшей опасности мгновенно распрямиться.
– Полагаю, к сегодняшней нашей встрече вы уже вполне осознали своё новое состояние и, учитывая его возможности, наверняка догадались, что я ещё в прошлый раз поняла, что с вами происходит.
Я молчал, вглядываясь в её лицо - не провоцирует ли?
– Да, бросьте, Кораблёв, расслабьтесь! Если бы я хотела о вашем... ммм... вашем метаморфозе, - она зачем-то продолжала
– Отчего ж не поставили?
– спросил я. Голос прозвучал как-то по-новому, немного хрипло, но жёстко и уверено. Это был голос моей новой личности, который я ещё ни разу не выпускал наружу, изо дня в день прикидываясь своими бывшими субами.
– Я хочу вам кое-что показать, Кораблёв.
Она тронула инфоком, выводя его из режима ожидания, и быстро набрала на клавиатуре несколько последовательностей каких-то символов, вероятно, то были пароли, с изнанки виртэка плохо видно, но, похоже, она входила в какую-то базу. Потом появилось чьё-то фото и вроде текст.
– Экран! Развернуть на сто восемьдесят градусов!
– скомандовала Марина, и я увидел смотрящее прямо на меня лицо.
Черты его были мне хорошо знакомы, а вот взгляд показался чужим - холодным и безжалостным. "Кораблёв Фёдор" - гласила надпись под снимком. А рядом шла краткая автобиография, в которой указывался мой год рождения, биологические предки, интернат, где я воспитывался до расщепления, а так же полный список моих субов.
Их было ДЕСЯТЬ.
Первая строка в списке была выделена красным:
"Фёдор Кораблёв - УДАЛЁН".
Что?! Удалён?! Это как? Никогда раньше я о таком не слышал. Субов усыпляют, а не удаляют!
Так вот почему нет никаких отметок в документах, и на скуловом маркере только девять позиций! Мою десятую, может быть, самую деятельную личность, просто убили! Стёрли, как будто её и на свете не было, даже документы и скумар заменили!
– Разве такое возможно?
– Я с трудом заставил себя оторваться от виртэка и посмотрел на Марину.
– Удаление! Даже на самое краткое усыпление требуется решение суда, а тут...
– Мой взгляд растерянно блуждал по экрану в надежде отыскать хоть какую-то запись по делу, что было проведено следствие и т.п.
– ...Ничего! Но... так же... нельзя...
– я потерялся в словах, не знал, что сказать.
– Можно, как видишь. Не против перейти на "ты"?
– Что? А-а-а... да... давай перейдём.
– У меня появилось ощущение вязкости, как бывает во сне, когда пытаешься что-то сделать, но получается очень тяжело и медленно. Я словно погружался куда-то вглубь себя, проваливался, хотел что-то вспомнить, но не мог. Реальность начала уплывать.
Резкий запах шибанул в нос, мгновенно приводя меня в чувство.
– Эй-эй! Не раскисай! У нас не так много времени, - сказала Марина, выкидывая в урну пропитанный нашатырём тампон.
– Я понимаю, тебе нелегко, но соберись! Нам надо многое обсудить и выработать план действий.
– План действий?
– Фёдора можно восстановить.
– Заметив в моих глазах недоверие, она быстро заговорила, не давая мне и рта раскрыть.
– Просто послушай! Я - профи, и знаю, что говорю. Удаление - новая технология, и суть её в том, что субличность не стирается в никуда, как ты думаешь, а переводится на специальный мемкристалл. Я изучала эти разработки, поверь! И знаю, как их используют, хотя эти данные, - она ткнула в экран, - не афишируют, и в открытом доступе их не найдёшь.