Время скидок в Аду

Уильямс Тэд

— Скажем так, я не нравлюсь Элигору. Совсем не нравлюсь. И я предполагаю, только такой могущественный демон, как он, мог снова вернуть это отвратительное существо из мертвых.

— Так что ты собираешься делать?

Я взял стопку с остатками «Кровавой Мэри» и, преодолев отвращение, осушил ее и вытер рот.

— Хотел бы я знать, новичок.

Глава 5

ВЫЗОВ СВИНЬИ

Вообще-то, была у меня одна идея, но я не мог что-либо предпринять до полуночи. Чтобы голова оставалась ясной, я сидел и слушал концерт

Телониуса Монка и его квартета в Карнеги холл, снова и снова. Это мне не очень помогло, потому что я продолжал поражаться, как в этой гребаной вселенной может появиться такая прекрасная музыка. Когда часы наконец пробили двенадцать, я приглушил соло Колтрейна на середине и вызвал моего любимого свина.

Правда, он свинья только наполовину. Мой друг Жировик (к которому я никогда так не обращаюсь) — это свинья-оборотень Джордж Носеда. Днем он человек с мозгами свиньи, а после полуночи — свинья с мозгами человека. Нет, дамы, это вовсе не определение всех остальных мужчин. Так нечестно.

— Бобби! — Его голос все еще звучал грубо после превращения. Мне следовало дать ему еще пару минут, но я был в отчаянии. — Чем я могу помочь тебе?

— Информацией, как можно быстрее. Это поможет мне избежать участи человека, порезанного на шашлык.

— Ничего нового, да? Однажды ты скажешь: «Не торопись, Джордж. Нет нужды спешить», и я пойму, что настал Конец света.

— Не шути так, дружище. Не сегодня.

Когда все начинает катиться в никуда — а все важное в моей жизни катилось в пропасть, как грузовик со складным фургоном, — мир Бобби Д может быстро превратиться в жуткий фильм ужасов, который напугает даже свинью-оборотня.

— Мне нужна информация об одном мертвом парне. То есть предположительно мертвом. — Я рассказал ему все, что уже знал о первоначальном существе и «улыбающемся убийце» версии № 2, а также все то немногое, известное о его версии № 3. — Ты можешь быстро найти какую-нибудь информацию?

По его фырканью можно было подумать, что к нему вернулись свиные мозги, но на самом деле свиньи хрюкают громче и менее приятно.

— Конечно, господин Терпение. Только дай мне чего-нибудь поесть. Помираю с голоду.

— Разве… разве ты ешь не в другом обличье?

— Да, но недостаточно, чтобы трехсоткилограммовая хрюшка была довольна после трансформации. Но я смогу все разведать уже примерно через полчаса.

Всегда как-то странно болтать со свиньей посреди ночи, но раз уж мы заговорили о свиньях, Жировик — лучший представитель своего рода.

— Спасибо. Позвони мне, если найдешь что-то интересное, или просто скинь мне на телефон.

— Без проблем, Мистер Б. Если ты пытаешься найти мертвого парня, то, может, есть смысл поговорить с другими мертвецами? Ты знаешь некоторых, верно?

— Знаю некоторых? Это моя работа, Джорджи. Но сначала мне надо отоспаться. Чувствую себя дерьмово.

— Благодари за это судьбу, Бобби. Лично я сплю в дерьме.

Итак, на следующий день, когда солнце было уже достаточно высоко, чтобы у меня не болела от него голова, я отправился к Соллихаллам.

Сестры Соллихалл — это парочка англичанок среднего возраста,

которые погибли в пожаре с полвека тому назад — и наверняка этот пожар они затеяли сами, чтобы избавиться от своих родителей. Именно по этой причине они не отправились в Рай, но почему-то в Ад их тоже не взяли. В любом случае сестры были очень милые, пусть и слегка не в себе, но я стараюсь не думать о той части их биографии, которая касается поджога. Мне действительно нужна была помощь знатоков, чтобы узнать, как «улыбающийся убийца» смог вернуться, а сестрам я нравился, и они всегда были рады поболтать. В моем мире полно подобных им — оставшихся посередине, не принадлежащих целиком ни одной, ни другой стороне. (Мой свиноватый друг Жировик не считался, потому что он ненавидел Ад за его превращение в оборотня-свинью, он ненавидел просыпаться каждое утро по уши в дерьме, но с мозгами ученого.)

Я встретился с сестрами в закусочной, в которой они в последнее время обитали. Обычно они предпочитали кафе-кондитерские, но в Сан-Джудасе подобных хороших кафе было не так уж много. Я занял столик в дальнем углу, где не будет так сильно заметно, что я разговариваю с невидимыми собеседниками — невидимыми для всех, кроме меня.

Как всегда, я принес сестрам подарок. Когда две призрачные леди закончили рассказывать мне о том, как они повеселились с исследователями паранормальных явлений, которые стали ошиваться в их прежней закусочной, я поставил на стол небольшую коробку в подарочной обертке.

— Держите, я принес вам кое-что, — сказал я и снял крышку.

— Что это? — спросила Дорис. — О, Бобби, дорогой — это же сладкая пастила! Бетти, сиреневая пастила!

Бетти наклонилась и понюхала подарок.

— М-м, замечательно. Французская! Мне она так нравилась! Намного лучше, чем та, которую нам давала бабушка.

Я дал сестрам возможность насладиться запахом. Они могли лишь нюхать эти сладости, но, судя по их восторгу, этого было достаточно. Потом я спросил, знают ли они что-либо о вернувшемся «улыбающемся убийце», и рассказал, что мне было известно о его истории — по крайней мере, о первых двух смертях.

— Вряд ли, дорогой, — сказала Бетти, немного поразмыслив. — Был один парень, которого называли «улыбчивым», но это было много лет назад в Англии, и он был очень-очень высоким. С красивыми, ровными зубами. Говорят, он умер еще во времена королевы Виктории, а еще на его костюме были такие светящиеся перламутровые пуговицы, что хоть книгу читай в темноте. И своих жертв он убивал с помощью мышьяка, верно?

— С помощью цианида, дорогая.

— Ты права, Дорис. Цианид. Это вряд ли он, что думаешь?

Я сказал, что это точно был не он.

— Потом еще была Плачущая Салли, но она же девушка. Она зарезала штыком своего любовника и его родных. Большая резня была. Говорят, она совершила самоубийство в тюремной камере, потом вернулась и повесилась на дереве неподалеку от собора Святого Чада в Бирмингеме — теперь там эта ужасная кольцевая дорога, верно, Дорис?

— Куинсвэй. Жуткое место.

— Так что это вряд ли она, далековато от Америки. Подожди, ты сказал, что ты ищешь этого парня?