Время скорпионов
Шрифт:
— Не беспокойся, вмешалась даже прокуратура.
Офицер госбезопасности перегнулся на заднее сиденье и, достав оттуда картонную папку, после короткого колебания передал ее коллеге. Внутри находились портреты одного и того же человека, лицо которого менялось не только по причине возраста, но и благодаря всевозможным ухищрениям.
— Зубеир Уннас. — Понсо изложил CV [230] алжирца. — Он не твой убийца, но его психологический портрет подсказывает мне, что это очень возможный объект. Определи местонахождение парня, и ты, безусловно, найдешь
230
Curriculum vitae (лат.) — биография.
— Как-то это малоубедительно для истории мести против нас.
— Возможно, но военные очень им интересуются.
— Ничего больше не добавишь?
— Как ты думаешь, почему мне приказали выйти из игры?
Магрелла стер грязь, скопившуюся перед ним на ветровом стекле.
— Уж не для того ли ты со мной откровенничаешь, чтобы спасти этого парня?
— Я аут, [231] но все еще сильно боюсь.
— Чего?
231
Out (англ.) — зд.: вне игры.
— Того, что толкнуло службу внешней разведки впутаться в подобную авантюру.
— А с чего ты взял, что меня охотнее, чем тебя, допустят ворошить это дерьмо?
Понсо хранил молчание.
Магрелла закрыл папку и положил на нее руки.
— Как я узнал об этом парне — если меня вдруг об этом спросят?
20.12.2001
Орфевр-три: «Чертова поганая погода, сейчас снова ливанет…»
Орфевр-два: «Угу, как было бы хорошо с женой в койке…»
Орфевр-четыре: «Вчера тот парень подсказал тебе что-нибудь?»
Такой словесный пинг-понг начался в середине дня. Сотрудники из тридцать шестого убивали скуку, переговариваясь по рации. Они собрались здесь, вокруг жилмассива Лепаж, на бульваре Ла-Виллет и примыкающих улицах, и ждали, когда «тот парень», Незза, выйдет из дома. Сотрудников госбезопасности видно не было, или они просто ушли уже несколько дней назад.
Орфевр-два: «Поразительно, сколько времени они там оставались, эти две потаскухи?»
Полицейские трепались в полной уверенности, что никто их не слушает, потому что подобный перехват потребовал бы технических средств, получить которые не так-то просто.
Орфевр-четыре: «По крайней мере три часа…»
Сервье такими средствами располагал.
Орфевр-два: «Ублюдок. Это ненормально, что там всегда трутся одни и те же, как свиньи…»
И составлял им компанию, хотя они об этом не знали. Новые приказы, грязная работа по делу объекта. Линкса уже достало сидеть на хвосте Нуари Мессауди.
Один, вместе с полицейскими, на заднем плане.
Многие причины могли объяснить этот новый заход, и самые очевидные из них оптимизма не внушали. Такая ситуация поначалу насторожила агента, но потом он решил не обращать внимания. Слишком долго он играл в эти игры, чтобы не знать их границ и опасностей. Управление
Один.
Орфевр-три: «Да чем они там занимаются?»
Вместе с полицейскими, на заднем плане.
«Они» в полицейском требнике означало Мессауди, но еще и Карима Сайяда, Великолепный, пришедшего часом раньше. Человека, легко уходящего от слежки, обстрелянного, сознающего, что за ним наблюдают, связанного с дилером, подозреваемым в исламистских привязанностях. И все же бородачи сомневаются в нем.
Круги в кругах.
Сайяд и Сервье уже прежде «нанюхали» друг друга: возле дома Сесийона, два месяца назад.
Незза и Джафар — звенья единой замкнутой террористической цепи. Сайяд? Нет, Сайяд и он — это общий мир, общие объекты. Один вблизи, другой вдали. Один информирует, другой действует? Возможно. Вероятно, все же они работают не на одну контору. Великолепный не принадлежит ни к конюшне Стейнера, ни к внешней разведке.
Но если он все еще здесь, значит, его работодатели могут или хотят пожертвовать им.
Значит, Линкс не совсем один.
Орфевр-один: «Всем постам. Со стороны Колонель-Фабьен приближается автомобиль. В нем Туати и еще двое…»
Туати? Верующий, в контакте с которым был Мессауди, имам мечети Пуанкаре, духовник любознательных мальчиков, следящих за себе подобными. Сайяд у Неззы, Туати с двумя сбирами у Неззы. Четверо против одного.
Сервье медленно выпрямился позади ограды, за которой он прятался. Его бинокль оторвался от наблюдателей из криминальной полиции, чтобы проследить за паркующими машину исламистами, и замер в ожидании.
Орфевр-три: «Мессауди выходит из своей квартиры…»
Сигнал прозвучал меньше чем через две минуты молчания рации, показавшегося бесконечным. Линкс увидел, как дилер остановился у машины с пассажирской стороны, где сидел проповедник, и передал ему небольшой предмет. Связку ключей? После чего пешком направился в сторону площади Сталинград.
Боевая тревога на радиоволнах. Оперативники бросились следом. Группам, расположенным дальше на бульваре, был дан приказ выступать последними, чтобы не вызвать подозрений бородачей. Напрасная предосторожность: те уже вышли из машины и двигались по жилмассиву Лепаж. В конечном счете трое против одного.
Орфевр-четыре: «Мессауди проходит мимо нас, спускается на станцию „Жорес“…»
Незза уезжал на метро, а не на автомобиле. Так надежнее. Агент задумался. Его мозг отмечал детали полицейского маневра, но глаза отказывались упускать Туати.
Орфевр-один: «За ним идет пешеход…»
Великолепный в задании не участвовал.
Наконец Линкс отступил в темноту и, оказавшись вне поля зрения, бросился к своему мотоциклу.
Квартира Нуари Мессауди выходила во двор; вдоль длинного коридора по одну сторону анфиладой располагались три комнаты, а по другую — кухня и ванная. Мохаммед бесшумно отпер входную дверь и пропустил вперед двоих своих молчаливых спутников. В глубине квартиры громко работал телевизор. Никакого другого шума не было. Должно быть, Карим по-прежнему находился возле телевизора в ожидании Неззы, сославшегося на необходимость прогуляться, чтобы выйти и оставить его одного.