Время смерти
Шрифт:
Луиза усмехнулась. Но это сообщение действительно отвлекло ее, как и предполагал Стивен. Прошлые, казалось бы счастливые моменты пронеслись в голове.
Она открыла папку с фотографиями, которую так и не смогла удалить. Роберт был ее самым болезненным, но и самым ярким воспоминаем.
Глубоко внутри себя Марлин понимала, что им нужно продолжить пытаться, но не могла себя заставить. А потом ее взгляд случайно упал на руку и там появилась метка - красные чернила растекались по коже. Она нарушила правила и понесет наказание.
– Что за...
–
– Все в порядке, — попыталась оправдаться она, пряча руку,- просто задумалась.
Теперь Мара точно знала, что приняла неверное решение, но отступать было поздно.
Стивен вдруг остановился.
– Ты чувствуешь? От нее идут легкие волны тепла, откуда это?
– Творчество.
Творчество служило особой связью между людьми, между физическим и духовным. Творчество было ответом на множество вопросов. Оно могло быть в одну минуту согревающим, и в следующую обжигающим светом. Несмотря на то, что творчество превозносило страдания и боль, оно помогало найти путь заблудшим душам, даруя временный кров.
Стивен подошел к Луизе и начал шептать:
– Помнишь, как ты писала? Как создавала миры? Помнишь, это ощущение? А представь, что будет, когда она прочтет книгу? Она наконец-то заметит тебя.
Но Луиза продолжала смотреть в одну точку и никак не реагировала.
Мара подошла и взяла ее за руку, нежно гладя по ладони. Она совершала последнюю формальную попытку спасти:
– Мы здесь, чтобы помочь тебе. Ты не одна.
Иногда присутствие согревало, помогало отпустить мысль о смерти. Но не в этот раз. Луиза их не воспринимала, они больше ничего не могли сделать. Пришло время уходить.
Стивен достал карту и они оказались среди неоновых надгробий, парящих в воздухе. На надгробиях была фотография, время, место смерти, а также имена тех, кто пытался спасти.
Для Марлин это место было наказанием. Каждая потерянная жизнь оставляла шрам внутри. Глядя на улыбающиеся лица, она задыхалась. Их возможности были нелепыми - они могли внушить лишь одному человеку желание поговорить с другим, это было смешно. Могли еще повлиять на мысли, но мысли слишком мимолетны. Марлин не замечала, как по щеками текли слезы. А потом она представила надгробие с Луизой, и ее затошнило. Решение, которое казалось таким правильным с каждой минутой переставало таким быть.
В этом месте была не только карта смерти, но и святилище - книга бытия. Против собственной воли, Марлин снова подошла к ней, и уставилась на текст, который уже видела. В ее голове все еще не складывалось, почему они должны были спасти Луизу, она очевидно в этом не нуждалась. Ни одного человека, который был бы достаточно важен, чтобы повлиять на решение. Ничего, что заставило бы ее жить. Когда Марлин была с ней, то видела насколько ее мысли пропитались горечью. Она не цеплялась за жизнь, она мечтала ее отпустить.
В книге уже появились другие имена, но Мара просто продолжила ходить между надгробиями. На некоторых она узнавала лица, и ей становилось тяжело дышать. Казалось, что она потеряла счет времени, переходя от одного
– Давай вернемся, — в ее голосе сквозило отчаяньем.
– Мы ничего не можем сделать. Нам надо спасать других, — Стивен не хотел нарушать правила.
Марлин продолжала нервно расхаживать, едва ли не спотыкаясь о собственные ноги, она ничего не могла поделать со своей одержимостью. Смерть не была редким гостем - спасти всех невозможно, но в последнее время изнуряющая череда смертей обрушилась. И, если Стивен воспринимал это, как часть работы. Для Марлин каждая потеря становилась личной трагедией. А Луизу, она сама отпустила, и теперь не могла с этим смириться.
– Прошу, давай вернемся.
Стивен любил Марлин с первого дня смерти. С того самого момента, как они стали работать вместе. Связанные на века таким благородным делом, как спасение жизни. Но что теперь? Каждый раз глядя в уже потухшие глаза Марлин, задавался вопросом - сможет ли она когда-нибудь полюбить?
– Мы пойдем дальше, как и должны.
– Стивен!
Теперь он смотрел с нескрываемым испугом на Марлин. Ее эгоизм переходил все границы, постоянное стремление делать что-то вопреки сводило с ума.
– Нет, мы не вернемся. Есть правила, и я не собираюсь их нарушать, даже ради тебя.
– Хорошо, ты можешь идти, Стиви. Иди дальше, следуй за инструкцией.
Конечно, он мог пойти и даже хотел, безумие, которое сеяла вокруг себя Марлин было сильнее так называемой любви. Ему нужно было немного спокойствия, немного уверенности просто делать свою работу. Он не знал, что будет, если уйти, но впервые в жизни не выдержал и повысил голос:
– Знаешь что? Хватит! Ты как маленький ребенок ведешь себя, не думая о последствиях. Тебе абсолютно все равно.
Марлин попыталась возразить, замахав руками.
– Нет, ты не имеешь сейчас права голоса. Каждый чертов день проведенный с тобой был пыткой, на которую я так охотно подписался. Но, Марлин, все имеет конец.
– Вау, ты попытаешься пойти дальше?
– Ее голос содержал в себе смесь издевки и недоверия. Любовь Стивена всегда для нее была обузой. Всегда была чем-то таким, о чем хотелось забыть. Сделать вид, что ничего не было, но каждый его отчаянный взгляд врезался в нее с такой силой, что начинало тошнить.
Стивен глубоко вздохнул, посмотрел вверх, просто кивнул и ушел. Это было такой немой, и то же время громкой сценой, что у Марлин звенело в ушах. Вдруг неизвестность упала на нее бетонной плитой. Кто они друг без друга? Будут ли они существовать или сгорят на солнце? И в то же время свобода медленными глотками заполняла ее уставшие легкие. Это было так тяжело, и так легко.
В реальность ее возвращала Луиза - незавершенное дело кровоточило внутри. Снова подойдя к книге, ей хотелось найти ответы, которых там не было. Мара ощущала, как от страха снова начинали трястись руки. Она не могла осознать, почему это было так важно. Но это превратилось в самую важную задачу - не дать Луизе умереть.