Время собирать камни
Шрифт:
Так что когда меня спрашивают, работает ли НИИ "Интел" для космоса и Луны, я с искренне говорю – "да, конечно". Главное при этом сохранять серьезное выражение лица.
5.5. Автоматизация на кладбище
— Начальник, оглох чи шоль? — водитель изрядно потрепанного жизнью полсотни первого газончика дополнил свой крик ударами пяткой по двери, затянутой поверх войлочной подбивки потрепанный и грязным дерматином. — Камень принимай!
— Иду! — сквозь дробный перестук донесся откуда-то из глубины одноэтажного цеха-сарая чуть хриплый голос. — Дай хоть минуту протез-то натянуть.
Действительно, скоро дверь
— Чего припер? — поинтересовался он, протягивая левую руку. — Прости, правую у меня гад-фашист украл.
— Это ты будешь, — неуклюже ответив на рукопожатие, водитель сверится с зажатой в руке пачкой бумаги, — Михайло Адамыч?
— Давай свои бумаги, — мужчина подхватил листки, и мельком их просмотрел, ловко помогая себе культей. — Ага, вроде верно все, — добавил он, и обернувшись, закричал в неплотно закрытую дверь: — Тимошка! Поднимай своих дармоедов, надо две тонны гранита перевалить!
— Споренько бы все оформить, — завел привычную "песню" водитель. — И так час убил, пока вас нашел, да пропуск на базу подписывал, а во вторую ходку аж на стройку в Медведково…
— Заедь справа, в тупичке увидишь куда приткнуться, — не поддался на провокацию Михаил Адамович. — Да задом сразу сдавай, негде там вертаться. Опосля подходи в контору за накладными.
Окончание фразы потонуло в грохоте железнодорожного состава, который шел по путям, которые, как оказалось, проходили чуть не вплотную к дальнему концу цеха, обрезая и без того куцее пространство пятачка между Ваганьковским кладбищем и одноименным мостом. Впрочем, все было понятно без слов, поэтому начальник лишь махнул рукой в нужную сторону, и скрылся за дверью, тяжело переваливаясь на протезе.
Добравшись до своего обшарпанного, но очень удобного кресла, Михаил Адамович привычно пристроил поудобнее ногу, вытряс из красной пачки "приму", неторопливо покатал ее в пальцах, превращая смятое чуть не в лепешку "нечто" в подобие нормальной сигареты. Закурил, крутанув колесо древней, еще окопной, зажигалки, и в очередной раз задумался, наблюдая, как неторопливо всплывают к засиженной мухами побелке потолка пряди дыма.
…Длинный и извилистый путь проделал в жизни парень с Подола. [88] Хотя не стоило жаловаться на детство и юность, пришедшуюся на тяжелейшее для страны время. Отец очень неплохо устроился в торговом наркомате при новой власти, и смог обеспечить детям не только кусок хлеба, но и сносное образование. А среднего, Мишу, как подающего надежды скульптора, он отправил в саму Москву, поступать в совсем недавно открывшуюся "суриковку". [89] Сын оправдал надежды, без проблем сдал экзамены, и на первом же курсе успел окунуться с головой во все радости учебы и самостоятельной жизни в столице.
88
Подол – исторический район Киева в составе Подольского района.
89
Московский государственный академический художественный институт им. В. И. Сурикова, МГАХИ им. В. И. Сурикова.
Громадье планов перечеркнула война. Хоть Москва и не была родным для Миши городом, но он, как и многие друзья и сокурсники, записался в ополчение. Первый же бой за маленькое село под Юхновом стал последним. Бежал, как все, сжимая в руках винтовку с пятью патронами, кричал, потом удар… Как выжил, он не знал и сам, потому как очнулся лишь в госпитале. Без правой руки, хорошо хоть, ампутировали ниже локтя. И без левой ноги.
Однако с учебой пришлось распрощаться, тяжело быть безруким скульптором. Да и запил тогда Михаил, крепко запил, потому как в Киеве под бомбежкой погиб отец, в оккупации сгинули мать и младшая сестра. Вдобавок старший брат пропал без вести в ржевской мясорубке. Последнюю рану нанесли в собесе, едва узнав о "художественной" профессии, моментально отказали даже в третьей [90] "рабочей" группе инвалидности, лишь рассмеялись прямо в лицо: — "Пачкать бумагу ты и одной рукой сможешь".
90
9 августа 1941 года глава Наркомсобеса Анастасия Гришакова потребовала от ВТЭК особой строгости при обследовании инвалидов. Запрещалось давать инвалидность тем лицам, кто еще мог работать по старой профессии, даже в случае потери одного глаза или конечностей.
Так бы и опустился молодой ампутант на самое дно жизни, закончив путь в страшном Валаамском интернате, [91] но вмешалась женщина. Не та, что Судьба, а вполне реальная девушка по имени Лиза. Может быть не слишком красивая, но с московской пропиской, а главное, ума и силы воли у нее хватило на двоих. Михаил не успел оглянуться, как появились согласие, любовь, и трое малышей. Даже работа нашлась по близкой специальности – гравировка памятников и несложные кладбищенские барельефы. Не самое интересное дело в мире, тюкать полированный кусок камня, сверяясь с фотографией очередного "безвременно усопшего", но оно принесло в семью немалый достаток. За два десятка лет Михаил Адамович заработал авторитет среди коллег, уважение начальников, отдельную очередь заказчиков, и… Весьма сомнительную славу изобретателя.
91
Валаам – лагерь инвалидов Второй мировой войны, расположенный на острове Валаам (в северной части Ладожского озера), куда после Второй мировой войны в 1950–1984 свозили инвалидов войны.
Пяти лет не прошло, как во время очередного обострения "выламывающего" пальцы артрита, профессиональной и неизбежной болезни гравера, он попытался создать "механического помощника", специальный станок, который мог бы переносить стандартные изображения типа "помним, скорбим" на камень. Принцип тогда был использован весьма простой: по углублению в заранее подготовленном шаблоне передвигался специальный щуп, связанный системой штанг с долотом, снабженном специальным пневматическим ударником, точь-в-точь, как на строительном отбойном молотке, только очень маленьком. Система работала, вот только ее сложность плохо соотносилась с результатом. С одной стороны, получалось заметно быстрее чем "руками", с другой – хватало брака, да еще обслуживание установки требовало немалого времени и заметных денег.
Через пару месяцев станок замер грудой металла в дальнем углу прицеховой территории, однако реальный эффект от его внедрения превзошел самый смелые ожидания. Семен, старший сын, редкий лентяй и раздолбай, не на шутку увлекся конструированием механизмов, подтянул учебу в школе, и таки поступил в МЭИ на факультет автоматизации промышленности и транспорта. Более того, доучившись до пятого курса и выйдя на преддипломную практику, он решил не искать легких путей в защите, а сделать что-то реальное, благо, редкий выпуск "Техники – молодежи" обходился без рассказа о применении нового советского управляющего контроллера в той или иной отрасли народного хозяйства.