Время собирать камни
Шрифт:
Ровно в полдень мы снова вернулись в тюремный садик, где нас уже с нетерпением ожидали арестанты в генеральских шинелях. Судя по выражению их лиц, в их рядах царили "разброд и шатания", а значит — прочитанное ими в газете и увиденное на фотографиях, весьма впечатлило господ бывших военачальников. Или не бывших — это как карта ляжет.
Кроме того, я не заметил у них того единодушия, с каким они встретили нас утром. Похоже, что сейчас уже не все из них разделяли убеждения Корнилова, который был готов в штыки встретить все сделанное и предложенное новой властью.
— Еще раз здравствуйте, господа, — обратился
Первым вопрос задал генерал Деникин, — Вячеслав Николаевич, как артиллерист, я был крайне удивлен меткости орудий кораблей эскадры адмирала Ларионова, которые обстреливали вражеский десант, и германские корабли. По всей видимости, вы применяли какие-то новые приборы для наведения орудий и определения дистанции до цели? Не могли бы вы о них рассказать?
— Антон Иванович, — ответил я, — эскадра контр-адмирала Ларионова не выпустила по немцам ни единого снаряда. По причине дистанций многократно превышающих дальности стрельбы орудий. Удар по германским кораблям был нанесен высокоточными противокорабельными ракетными снарядами, своего рода развитие идей, высказанных еще генералом Засядько сто лет назад. Вы видели линейный крейсер "Мольтке", разбитый всего двумя попавшими в него подобными снарядами, — генерал Деникин удивленно посмотрел на меня, а потом кивнул головой. — А когда, господа генералы, немецкий флот оказался приведенным к состояния "шока и трепета", — продолжил я, — на месте событий появились летательные аппараты вертикального взлета, и устроили побоище десантной флотилии, — я выбрал из пачки несколько фотографий, — вот посмотрите.
— Каракатица какая-то? — со скепсисом сказал Антон Иванович, рассматривая фото Ка-29, - И как, позвольте вас спросить, она летает с винтом сверху, а не спереди или сзади, как у приличных аэропланов.
— Наклон винта создает тягу вперед, вбок или назад по желанию пилота, — пояснил я. — Эта "каракатица", как вы изволили ее назвать, несет до ста двадцати пудов различного вооружения, включая ракетные снаряды малого калибра и тридцатипудовые авиабомбы, — генералы невольно открыли рты, — и по скорости превосходит лучшие современные аэропланы раза в два.
Сказав это, я прикусил язык. Ну, кто, блин меня тянул за язык. Сказал вот слово "современные", а не "лучшие иностранные". Но, как говорится слово не воробей… Надо следить за собой…
И я продолжил, — А вы знаете, уважаемый Антон Иванович, это самая "каракатицы", так впечатлили уцелевших германских солдат, что они прозвали их "мясниками" и "ангелами смерти". А вы говорите — "каракатица"… Вон, спросите у Михаила Дмитриевича, — я повернулся в сторону внимательно слушавшего нашу беседу генералу Бонч-Бруевичу, — ему уже довелось полетать в качестве пассажира на таком вот вертолете.
Генерал Бонч-Бруевич подтвердил, — господа. Все, что сказал сейчас полковник Бережных — истинная правда. Мне действительно довелось совершить перелет из Петрограда на флагманский корабль адмирала Ларионова. Скажу лишь одно — поражение Германии теперь — лишь вопрос времени.
— Сдаюсь, сдаюсь, Михаил Дмитриевич, — улыбнулся Деникин, шутливо поднимая руки, — сто двадцать пудов бомб — это и в самом деле серьезно. А сколько, позвольте узнать, аппаратов участвовало
— Шестнадцать, — сказал я, — восемь ударных и восемь вооруженных транспортных. Именно высадившись с такого аппарата на полузатопленный линейный крейсер "Мольтке", мои люди взяли в плен командующего немецкой эскадрой адмирала Шмидта и все руководство 26-го пехотного корпуса…
— Эх, если бы такие аппараты были у меня в Карпатах в 1915 году, — с горечью сказал Деникин, — тогда моим "железным стрелкам" не пришлось бы класть головы под огнем австрияков. Тридцатипудовые бомбы, подумать только! Мы бы могли просто разметать их всех и двигаться походным маршем на Будапешт и Вену.
Я кивнул головой, и тут в беседу вступил генерал Марков, — А позвольте вас спросить, господин полковник, где были изготовлены столь замечательные аппараты?
— Господин, генерал, — чуть заметно улыбнулся я, — не задавайте мне неудобных вопросов, и вы не получите лукавых ответов. Скажу только одно — информация о том, где и когда изготовлена наша военная техника, является величайшей военной тайной России. Как-то так!
Генерал Марков серьезно посмотрел в мою сторону, — Вообще-то по образованию я тоже артиллерист, как и Антон Иванович, в своей время мне довелось закончить Константиновское артиллерийское училище, но по роду службы мне больше приходилось заниматься другими вопросами… — тут я понимающе кивнул головой, показав Маркову, что мне известна его работа в русской разведке. — Так вот, Вячеслав Николаевич, я никогда не видел ничего подобного. Хотя, информация о новых, пусть даже опытных образцах боевой техники, появившейся в армиях мира, к нам поступала своевременно… А тут вы со своими "неудобными вопросами". Не знаю, не знаю.
Вопрос, опять, что называется, был с подвохом. Сказать правду я, естественно, не мог, а поэтому лишь только развел руками, показывая, что раскрыть эту тайну перед господами генералами не в моей власти.
— Господа, о происхождении нашей боевой техники я в данный момент ничего вам сказать не могу. Еще раз повторю то, что вы прекрасно понимаете и без меня — подобные образцы вооружения, как правильно сказал Сергей Леонидович, являются уникальными, а потому — секретными. Я и так проявил к вам доверие, дав ознакомиться с фотографиями этой техники. Надеюсь, что никто из вас не побежит рассказывать об увиденном здесь представителям иностранных держав? Ведь у России есть только два настоящих союзника — ее же собственные армия и флот. И бывший государь, забыв об этом, подвел страну к краю пропасти, — произнося последние слова, я посмотрел в глаза генералу Корнилову. Тот, не выдержав моего взгляда, отвернулся.
— Гм, господин полковник, — задумчиво сказал генерал Деникин, — ей Богу, я уже внутренне готов продолжить службу в вашей армии. Надеюсь, что она не опозорит себя борьбой со своим же народом?
— Антон Иванович, — ответил я, — нет никакой "вашей и "нашей" армии. Все мы солдаты России, желающие ее защитить. И вообще, нет необходимости повторять печальный опыт императорской армии, которая лет десять назад разъезжала по русским деревням и селам, занималась поркой крестьян и "скорострельно" приговаривала "врагов внутренних" к смерти. Русской армии с лихвой хватит врагов внешних. Ведь война с германцами еще не закончилась, да и германцы не самые опасные из наших врагов…