Время собирать камни
Шрифт:
— Ваше Величество, — спросил я, — вам плохо? Может быть, стоит позвать врача?
Услышав мой голос, Вильгельм пришел в себя, и как-то жалобно посмотрев на стоящего рядом с ним Антона, снова поднес микрофон ко рту.
— Господин адмирал, — сказал кайзер, и в его голосе неожиданно снова зазвучал металл, — клянусь честью, это наступление начато без моего ведома и вопреки моему прямому приказу. Фельдмаршал Гинденбург нарушил мой приказ о прекращении огня. И он, и генерал Людендорф будут строго наказаны. Я сию же минуту отдам соответствующее распоряжение.
— Скорее всего, наказывать вам никого уже не придется, — каким-то устало-спокойным
По имеющимся у нас данным фельдмаршал Гинденбург, генералы Людендорф и Гутьер уничтожены вместе со всеми офицерами штаба. Управление 8-й армией полностью нарушено. Наши ударные части вступили в бой и, вместе с сохранившими боеспособность частями русской армии, сейчас проводят операцию по уничтожению наступающих германских войск…
Кайзер снова побагровел и выругался, — Ферфлюхте Шайсшвайне! Из-за этих двух мерзавцев погибнет сотни, тысячи, десятки тысяч, честных и верных мне солдат и офицеров германской армии!
— Господин адмирал, — он снова обратился к командующему русской эскадрой, — я хочу попросить вас приостановить наступление. Я лично отправлюсь на фронт, чтобы взять командование на себя. А из Ставки всем командирам дивизий и полков сей же час будут отправлены подписанные мной телеграммы о том, чтобы они не вступали в бой с частями русской армии. Я немедленно прикажу им начать отход в юго-западном направлении, чтобы выйти из соприкосновения с вашими войсками. Если германские части окажутся в окружении, им будет приказано не оказывать сопротивление, а сложить оружие.
— Ваше Величество, — после некоторой паузы ответил адмирал Ларионов, — я готов отдать распоряжение не преследовать отступающие немецкие войска. Но это лишь после того, как получу гарантии лично от вас в том, что германские войска больше никогда не нарушат прекращение огня.
— Я готов дать вам такие гарантии! — воскликнул кайзер, — но, наверное, вам мало одного только моего честного слова?
— Простите, Ваше Величество, — ответил адмирал Ларионов, — но после того, что произошло сегодня утром, мы не можем полагаться на одни лишь слова.
— Так какие, черт возьми, вам нужны гарантии?! — воскликнул кайзер. Лицо его пошло пятнами. Он нервничал, но старался не показать это нам, тем, кто стал невольными свидетелями его унижения.
— Ваше Величество, — ответил адмирал Ларионов, — нам будет достаточно, если войска 8-й германской армии немедленно отойдут за Западную Двину, и очистят Ригу. Те части, которые не в состоянии этого сделать, должны сложить оружие. Водная преграда разъединит противоборствующие стороны, и не позволит повторить то, что произошло сегодня… — внезапно адмирал на некоторое время замолчал, а в динамике послышались приглушенные голоса говорящие по-русски. Потом русский адмирал продолжил, — Да, кстати, только что доложили что конно-механизированная группа хорошо известного вам генерал-лейтенанта Михаила Романова уже захватила Иксюльские переправы, и вышла в рейд на левый берег в общем направлении на Митаву. 2-я германская гвардейская дивизия, пытавшаяся оказать им сопротивление, разбита и в панике отступает. У германской армии остался только один путь на юго-запад — через
После того как германские войска будут отведены на те позиции, которые они занимали до начала августовского наступления, можно будет начать похороны погибших и обмен пленными. А в самой Риге я предлагаю вам провести прямые переговоры с товарищем Сталиным о заключении не просто перемирия, а полноценного мирного договора, который определит не только наши будущие границы, но и принципы взаимоотношений Германии и России на долгие годы вперед.
Кайзер внимательно выслушал предложение русского адмирала. Лицо его приняло нормальный цвет. Похоже, что он ожидал более тяжелых и унизительных гарантий.
— Я считаю, господин адмирал, что предложенные вами условия вполне приемлемы. Думаю, что первый и самый важный этап — это остановить кровопролитие. После чего я прикажу начать отвод германских войск. Рига тоже будет эвакуирована. Я готов начать переговоры с русским руководством о заключении постоянного мирного договора. Война между нашими странами должна быть немедленно закончена, а высвобожденные силы переброшены на Запад. Мне очень бы хотелось, чтобы эта война стала последней войной между русскими и немцами…
— Отлично, Ваше Величество, — сказал русский адмирал, — я готов отдать приказ своим войскам с 18 часов сегодняшнего дня, открывать огонь только при отражении германских атак, и остановить развитие наступления на левом берегу. Но, хочу вас предупредить, если в нашу сторону раздастся хоть один выстрел, то мы ответим на это огнем, и всякие разговоры о перемирии станут бессмысленными. Поэтому, я прошу вас как можно быстрее отправить телеграммы командирам частей об отводе войск. Как я уже говорил, мы не будем преследовать отступающих.
— И еще, — адмирал Ларионов хмыкнул, — У нас есть возможность напрямую довести ваш приказ германским войскам. Вы можете сейчас продиктовать его в микрофон, мы запишем его на нашу аппаратуру, а потом, с помощью специальной техники передадим ваше выступление через мощные громкоговорители германским войскам под Ригой. Я пока подожду, а вы, Ваше Величество, обдумайте то, что вы хотели бы сказать своим солдатам и, главное, офицерам.
Кайзер передал микрофон Антону, и задумался. Потом он поискал глазами место в комнате, где можно было бы присесть, и написать текст приказа. Антон жестом пригласил кайзера за небольшой столик, стоявший у окна. На столике лежала стопка бумаги. Кайзер сел в кресло, положил лист бумаги перед собой, и задумался. Потом поискал на столе карандаш или ручку. Антон, достал из кармана блестящий карандаш, щелкнул им, и протянул кайзеру. Я был уже знаком с этими "карандашами". Они назывались шариковыми ручками, и писали легко, без клякс.
Кайзер машинально кивнул Антону, после чего начал писать, время от времени что-то зачеркивая и исправляя. Так продолжалось минут двадцать. Закончив писать, кайзер еще раз глазами пробежался по написанному им тексту, хмыкнул, добавил в него несколько слов, взял чистый лист бумаги, и стал переписывать его набело.
Потом он взглянул на Антона, и сказал ему, — Я готов, прошу вызвать на связь адмирала Ларионова.
Антон сел на свое место за радиостанцией, надел на голову наушники, и поднеся микрофон ко рту, стал вызывать "Первого". Установив связь, он вздохнул, словно пловец, готовый броситься в пучину вод, и взял в руку микрофон.