Время собирать камни
Шрифт:
Про «слава богу» она, конечно, слукавила, и вранье ее лежало на поверхности: сын прекрасно знал, что мать ненавидит и деревню, и их обустроенный дом. Но он не обратил на ее последние слова внимания. Как она и думала, его интересовало только одно.
— Значит, смеются… — забормотал он, злобно косясь в окно. — Понятно, кто тут языком чешет. Новые хозяева, значит, радуются… Посмотрим, сколько вы радоваться будете!
Он вышел из комнаты, мягко прикрыв за собой дверь. Ольга Сергеевна с облегчением отложила вязание, которое ненавидела почти так же сильно, как и дом.
В субботу Виктор отправился «наносить
Тоня захватила коробку конфет, которые, как она знала, Степанида очень любила, натянула высокие сапоги и закрыла за собой дверь. Вообще-то можно было и не запирать, сейчас, в такую непогоду, в деревне оставались только местные, и те сидели по своим избушкам, но Виктор много раз объяснял ей, насколько неразумно оставлять дом открытым даже на короткое время. Хотя, между прочим, они все никак не могли сменить старые замки на новые и пользовались ключами, которые Виктору дал… Тоня остановилась посреди сада и обернулась, чтобы посмотреть на дверь. Почему-то ей и в голову не приходило спросить, кто же дал Виктору ключи, если о продаже дома он узнал от случайного знакомого. Хотя, возможно, хозяин дома просто отдал их в агентство? Интересно, как все обычно делается?
Обдумывая это, Тоня сама не заметила, как дошла до калитки. Охотник Женька, пока жил у бабы Степаниды, принес много пользы: починил забор, кое-что подправил в доме, недавно что-то сделал с калиткой, и она перестала скрипеть, хоть и выглядела так, словно может развалиться в любую минуту. Тоня постучала у окошка, дождалась, пока из-за занавесок покажется улыбающееся морщинистое лицо Степаниды, и прошла во двор.
— А, Тоня пришла! — вышла на крыльцо, кутаясь в платок, старушка. — Чай, опять принесла чего, а? Говорила же тебе — не таскай, своего девать некуда!
— Сама же и съем, — рассмеялась Тоня. — Степанида Семеновна, я к вам за рецептом.
— Проходи, проходи. Я одна, Женька, хоть и непогода вон какая, в райцентр отправился, разрешение какое-то получать, так что мне гости в удовольствие. Ну, рассказывай, как ты живешь-поживаешь? Что без супруга сегодня?
— Супруг с визитами по соседям ходит, — отозвалась Тоня, снимая куртку.
В комнате было сильно натоплено (Степанида любила тепло), и ей сразу стало жарко.
— Садись, Тоня, я тебя чайком напою. Ну что, обжилась ты наконец? Про Витьку-то не спрашиваю, он этим домом болеет просто, а вот ты человек непривычный…
— Да ведь мы мало еще тут прожили, — уклончиво ответила Тоня. — Вроде бы привыкаю.
— Ну хорошо, хорошо, — покивала головой Степанида. — А то я, понимаешь, вроде как ответственность свою чувствую.
— Почему?
— Так, а кто ж вам дом-то продал?
— Кто?
— Да я же и продала!
— Как вы? — поразилась Тоня. — Степанида Семеновна, да вы
— Ба! А ты разве не знала? Что же тебе Витька-то не сказал? Хотя, по правде, я сама его просила языком особо не чесать.
— Подождите, подождите… Так это ваш дом, получается, раз вы его продали?
— Нет, голубонька, не мой. Меня хозяйка попросила, а я все и сделала, и она мне, как полагается, денежку выплатила. Очень довольна была, что так быстро покупатель нашелся.
— Ничего не понимаю, — покачала головой Тоня. — Вы мне расскажите с самого начала, пожалуйста. Как вы Виктора-то нашли?
— Да что тут рассказывать? Всех рассказов — чашка чаю с сахаром, как бабка моя говаривала, — отозвалась баба Степанида, заваривая свежий чай. — Мне с полгода назад хозяйка дома письмо прислала: так и так, собираюсь продавать имущество, а с чужими людьми связываться не хочется. Мол, и денег жалко, и Степаниде Семеновне доверия больше. — При последних словах старушка поправила на плечах платок и довольно улыбнулась. — Ключи мне переслала, а потом только за деньгами сама и приехала. Ну вот я и подумала: может, из своих кто захочет дом купить, из деревенских? Телефоны есть, стала названивать, спрашивать, не нужно ли кому. А почтальонов-то дом все знают, кто тут жил, — дом-то какой, красота! Чернявскому позвонила, тестю твоему, он и говорит: ты, Степанида, Витьке предложи, а мне в Калинове делать нечего. Вот так-то и сложилось.
— А зачем хозяйка такой дом хороший продала? — спросила Тоня, мысленно удивляясь: ай да Виктор, ни слова не сказал.
— Так, а зачем он ей, голубонька? Сама она в Воронеже, и муж ейный там, а оттудова сюда не наездишься. Да и память у нее не больно хорошая.
— Сколько же ей лет?
— А я не о том, что она не помнит ничего, девка-то она молодая. Просто радости ей здесь никакой нет.
— Почему? — насторожилась Тоня. — В доме умер кто-то?
Она замерла, ожидая ответа. Неужели наконец-то услышит, что с домом не так?
— Умер? Да нет, никто не умирал. Ну, дед Василий только, а бабка Лиза в больнице, упокой ее господь, отошла. Да ведь тому уж сколько лет! А ты с чего взяла, про смерть-то?
— Да вы сказали, что радости хозяйке нет, вот я и спросила.
Степанида помолчала немного, потом встала, отнесла чашки в раковину и только потом нехотя произнесла:
— Так ведь оно не обязательно умирать, и других бед полно на наши души.
Тоне очень хотелось продолжить расспросы, но она не решилась: Степанида явно вспомнила что-то не слишком веселое. Старушка задумалась, машинально вытирая помытую посуду, но как только Тоня решила перевести разговор на другое, задала неожиданный вопрос:
— Давно хотела у тебя спросить: а что у вас с Витькой детишек-то нет? Сколько женаты?
— Год, — слегка оторопев, ответила Тоня.
— Немного. Но вообще-то уж можно было бы заиметь. А тут самое место хорошее — и воздух чистый, и все… Что не рожаешь-то?
И неожиданно для себя Тоня выложила бабе Степаниде все, что случилось с ней за последний месяц. Закончив рассказ, взяла печенье из вазочки и начала его грызть, пытаясь справиться со слезами. Старушка молчала. «Зачем только рассказала? — еще больше расстроилась Тоня. — Совсем плохая стала, скоро ко всем подряд буду со своими проблемами кидаться».