Время собирать камни
Шрифт:
— А вы с ними ходили?
— Да нет, в том-то все и дело, дома я сидел.
— И что дальше было? Вроде бы начинаю я припоминать ту историю…
— Дальше? Они подожгли сарай со всех сторон, еще догадались бензином его и забор облить. А в сарае наркоман лежал почти без сознания. Я уж не знаю, что там с ним знахарка делала, но вылезти он не смог, хотя все соображал. И… — Виктор замялся.
— Что, сгорел?! — не выдержала Тоня.
Трое мужчин, почти забывшие о ней, синхронно обернулись.
— Сгорел, — ответил за Виктора участковый. — Заживо сгорел.
— Господи,
— Да. А Сашка с Колькой, которых ты знаешь, просто смотрели, чтобы никто не пришел.
— А Андрей? — вспомнила Тоня.
— Андрея в то время в деревне не было, — немного удивленно отозвался Виктор. — Я же тебе рассказывал.
— Ах да. И что же дальше с ними было?
— Суд был, — опять ответил Капица. — Шуриным-то ребятам удалось как-то в обвиняемые не попасть, они просто свидетелями были, а вот Сеньку с Мишкой судили. Старший брат на процессе всю вину на себя взял, а потом… Сенька-то еще несовершеннолетний был… ну и, конечно, сглупили они здорово…
— В смысле? — не понял следователь.
— Держались они на суде неправильно. Что-то говорили такое, что парень тот получил по заслугам, что они свою семью защищали… В общем, такое впечатление у всех сложилось, что они специально его подожгли, вроде знали, что не выберется.
— Да чушь это была полная! — вмешался Виктор.
— Чушь, — согласился Капица. — Но прокурор постарался, а адвокат у парнишек был не ахти. Но в основном, можно сказать, они сами себе удружили. Если бы покаялись, поплакали, объяснили, что просто попугать тетку хотели, — все бы и обошлось. А они оба в позу встали: защищали родную деревню, видите ли! В общем, получилось в результате, что…
— Что? — одновременно спросили Тоня и следователь.
— Младшего отпустили, а старшему приличный срок достался — шесть лет.
— Значит, он уже должен был выйти на свободу?
— Должен, да не вышел, — покачал головой Капица. — Толком не знаю, но уже в тюрьме он еще один срок заработал, по-моему, избил кого-то. А там пошло-поехало! В общем, до сих пор Мишка так в тюрьме и сидит, и когда выйдет — неизвестно.
— А второй, Сеня? — спросила Тоня.
— Умер, — ответил участковый, взглянув на Виктора. Тот только молча кивнул.
— От чего?
— Там темная история была: он пытался в Калиново вернуться, да что-то у него не получилось. Да, забыл: после суда родители девчонку свою и Сеньку увезли куда-то, по-моему, в Воронеж. А года через три приехал Сенька сюда один. Родители у него вроде бы умерли. В общем, захотел он в родном доме поселиться, — Капица широким жестом обвел стены вокруг себя, — но не смог в Калинове жить, уехал. А года через два узнали, что он, пьяный, сгорел в квартире где-то в Подмосковье.
— Тоже сгорел? — недоверчиво переспросил следователь.
— Да, заснул, видно, с сигаретой и сгорел. Вот и все.
— А девочка, Женька? С ней что? Она-то хоть жива? — Тоня смотрела на Капицу во все глаза.
— Она дом и продала, — сказал Виктор. — Сама приезжать сюда
— Да уж, после такого будешь родные места стороной обходить! — покивал участковый.
Следователь помолчал, обдумывая рассказ, а потом недоверчиво хмыкнул:
— Ну хорошо, а вы-то, господин Чернявский, тут при чем?
— При том, что я единственный из них не пострадал. Меня даже на суде не было, потому что никто из ребят не сказал, что я с ними говорил про наркомана. Наверное, у них такое впечатление сложилось, что я вышел сухим из воды.
— Не понял, — поморщился Коломеев. — Вас ведь на поджоге не было?
— Нет.
— Так почему же вы говорите — «вышли сухим из воды»?
— Я же вам объяснил! До чертова поджога разговаривал с ними, и, думаю, в основном из-за моего рассказа они и решились на него! А потом из так называемой честности ничего про меня не сказали. Но сами-то, уверен, считали, будто я наравне с ними участвовал. Ну, может, не наравне, но какую-то ответственность должен нести. Теперь вам понятно, почему у них есть все основания ненавидеть меня?
— Не совсем, честно говоря. — Коломеев задумчиво вертел в руках колпачок от ручки. — Разве что вы чего-то недоговариваете, Виктор Николаевич.
Он проницательно глянул на Виктора, но тот смотрел в окно без всякого выражения на лице.
— Я вам рассказал, какая была история, — ответил он наконец, — а ваше дело выводы делать и убийцу искать.
— Допустим, — согласился следователь. — Допустим, что кто-то из этих выросших пацанов свихнулся на этой почве и решил вам таким жутковатым образом отомстить. Но вы же сами сказали, что Михаил в тюрьме, а Сеня умер много лет назад. Так что же получается — вам призраки мстят, что ли?
По-прежнему глядя в окно, Виктор проговорил:
— Когда я разговаривал с Мишкой и Сенькой про то, что наркоман опасен и как много от него зла может быть… короче, когда нес всю ту пафосную чушь, только чтобы показать, как много знаю, я прочитал отрывок из стихотворения. Из Бродского. Там такие строчки:
Ропот листьев цвета денег, Комариный ровный зуммер… Глаз не в силах увеличить Шесть на девять тех, кто умер, Кто пророс густой травой. Впрочем, это не впервой.Я отрывок прочитал и объяснил, что он как раз про тех, кто умер из-за наркотиков, и про самих наркоманов.
— А на самом деле стихи об этом? — неожиданно подал голос Капица.
— Черт, да нет, конечно, — поморщился Виктор. — Говорю же, дураком был, хотел образованность свою показать. Повыпендриваться, как все подростки любят. А недели три назад Тоня нашла листок с этим стишком у нас в комоде. А потом он исчез.
Капица и Коломеев посмотрели на Виктора, потом на Тоню и, наконец, переглянулись.