Время созидать
Шрифт:
Арон засмотрелся на одну из таких драк: двое сцепились прямо в лодке, мутузили друг друга кулаками, хрипели и выкрикивали что-то неразборчивое. Зеваки уже тут как тут: им только подавай зрелище. А дело-то всего лишь в нескольких мерах зерна. Дерущихся подбадривали криками, кто-то уже ставил деньги на победителя схватки, когда мимо прошла огромная баржа, и от волны легкая лодка качнулась – и перевернулась.
Так бесславно закончилась драка, и Арону было даже жаль тех двоих.
На причале Восточного порта его уже поджидал старик Эрин. В толпе Эрина заметишь сразу – он высокий, волосы белые, а лицо – коричневое.
– Господин Арон! Господин!.. – Эрин даже не кричит, но все оборачиваются на его зычный голос. Он подхватывает сумки с вещами, находит носильщика, платит за то, чтобы доставил сундук, потом внимательно смотрит Арону в глаза.
– Вы стали выше. И похудели.
Арон улыбнулся: на два пальца за лето вырос! Штаны уже короткие, да и рукава куртки тоже.
Но кроме этого есть кое-что еще, в чем он изменился за летние месяцы. Кое-что, что горит в нем, бьется, рвется наружу. Арон держит это в себе, как сокровище, и оттого не может сдержать улыбку – и дрожь: а стоит ли рассказывать об этом маме?.. Поймет ли она?
Арон почти не смотрит на всю красоту по сторонам – насмотрелся! И на золоченые ограды в Жемчужном кольце, и на статуи конных рыцарей – мама заставляла учить историю, и он знал, что вон та – это император Квентин, который правил шестьдесят лет и присвоил территории до самых гор Кедраша. А те двое – сенаторы Гидеон и Нойрид, они остановили кровавую гражданскую войну. Вот еще одна – девушка льет воду из кувшина, и юноша пьет из горсти эту воду. Похожих по городу много. Это вроде как городская легенда: Рей Абр основал город на месте, где ему та девушка то ли привиделась, то ли на самом деле давала испить воды.
Арон бросает в чашу фонтана мелкую монетку – на удачу. А проходя через ворота в Жемчужное кольцо, по привычке трет блестящий нос левому грифону.
Дома все знакомое, привычное. Ничего не изменилось за лето, только, кажется, не хватает пары картин в столовой. Арон и вспомнить не мог – а были эти картины? Что они изображали?..
Его сразу же отправили в купальню, где Эрин до обидного больно натер ему уши и шею мылом, и теперь Арон сидел в столовой, кутаясь в толстый мамин халат, и пил теплое молоко с медом. От халата сонно пахло какими-то травами, которые Мэй кладет в мамины сундуки с одеждой.
Он сидел так и смотрел в окно, пока сумерки не заползли в комнату и Эрин не пошел зажигать фонарь над входом, а за забором не засветились огоньки. Арон начал дремать, глаза закрывались, а голова становилась тяжелой – но он ждал, так терпеливо, как никогда. И когда почти уснул за столом, твердые шаги смяли тишину. На плечо легла рука, и запахло дождем, миндалем, краской, каменной крошкой, отчего защекотало в носу. Арон поднял голову и увидел маму.
– Я рада, что ты добрался благополучно, – ее голос был таким же спокойным, как и всегда, но в нем действительно звучала радость. – Как себя чувствует дядя Юджин?
Глупые, неважные вопросы! За лето мама совсем не изменилась – волосы так же собраны сзади, та же синяя куртка с медными пуговицами, то же выражение лица – и не понимает, не видит главного: что он, Арон, теперь другой!
– Хорошо. Он просил передать братский поцелуй. – Арон хитро улыбнулся.
– Ах, вот как.
Она быстро наклонилась
Не перебивая, она слушала о рыбной ловле и лодках, уходящих в море ранними утрами, об апельсиновых деревьях и дядином доме, в котором так хорошо играть в прятки, о городе Ларте, где все пахнет смолой, рыбой и солью. Когда-то, когда мама была маленькой, она жила там. Хотя представить это Арон совсем не мог. Чтобы мама бегала наперегонки с дядей Юджином? Плавала в море? Собирала ракушки? Рисовала на берегу чаек?.. Арон расхохотался бы в лицо тому, кто такое скажет.
Стало совсем темно. Только одна свеча горит на столе, и дом сделался еще больше, он превратился в настоящего великана, в утробе которого водятся мыши и тайны.
У Арона еще не закончились истории, и спать ему совсем расхотелось, но мама встала из-за стола:
– А теперь – в кровать, уже поздно, – с этими словами мир начал медленно возвращаться на свое законное место, где она – прежде всего мастер-архитектор, а Арон – всего лишь школяр.
Он кивнул и устало поплелся наверх, волоча халат на манер мантии, и дорога казалась бесконечной – как будто он лез в гору. И решил, что ничего он не скажет, будет молчать, пока… А там он точно придумает, как быть. Мысли роились в голове – одна завлекательнее другой, возможности множились и разрастались, все – великолепные, блестящие, и вели они его вперед и вверх – к славе, богатству, далеким странам и загадкам, разгадать которые способен лишь он один.
Мама проводила его до спальни и остановилась на пороге.
– У меня есть для тебя подарок, – сказала она.
Арон так и подскочил!
На кровати лежит большой сверток, и Арон несется к нему, разворачивает – и мороз по коже, и мурашки, и пальцы трясутся и холодеют. Его герой, великий генерал Тоймар, победивший Последнего императора, сделанный из дерева, отполированный и раскрашенный – как настоящий! И кольчуга, и доспехи, и даже морщины на лице! А руки и ноги двигаются, и в одной руке меч, а в другой баклер. Арон стоит, раскрыв рот. Мама иногда дарит ему книги, так редко – игрушки! Потом все же вспоминает, что нужно быть вежливым:
– Спасибо.
Мама улыбнулась – уже по-настоящему, широко. Ведь это она сама сделала – вырезала из дерева и раскрасила.
И вдруг Арона будто что-то подтолкнуло, прямо в грудь пихнуло: скажи!
– Мама, я… я волшебник, кажется. – И тут же Арон зажал ладонью рот.
Что-то росло-росло внутри, увеличилось до размеров комнаты, целого города и огромного дождливого мира. А мама внимательно смотрела ему в лицо и молчала. И от этого молчания острая обида уколола больно и резко. Арон тоже молча поднимает руку – и крохотный огонек вспыхивает на ладони, горит, трепеща, несколько мгновений и гаснет.
Мама глубоко вздохнула, и глаза у нее стали огромные и черные. Не удивленные и не злые, но очень грустные. И Арон вдруг горько пожалел о том, что сказал: она же совсем не понимает! И не поймет.
– Я бы не возлагала на это надежды, – сказала она. – В твоем возрасте магия может появиться и пропасть.
Арон заморгал. Его как за шкирку схватили и ткнули лицом в навозную кучу. С силой, от души ткнули. Он сглотнул, чувствуя, как щиплют глаза слезы.
– А если это по-настоящему?..