Время своих войн-1
Шрифт:
– Вот еще и про Холокост ваш хотелось бы спросить, - пытается заново распалиться Лешка.
– Про Холокост ты сомневаться не имеешь права, - строго замечает Виталик.
– Ты в Европе, а здесь насчет этого строго - есть железная статья за подобные вопрошения - за последний десяток лет по ней штук 40 историков посадили на разные сроки. Сказано - 6 миллионов?
– Значит - шесть! А публично выскажешься, что по твоим подсчетам 5 миллионов 999 тысяч и 999 получается - пойдешь за решетку. Понял?
– Я не публично.
– Зато я лицо публичное - могу настучать!
– В чем еще нельзя сомневаться?
– Тебе длинный список или короткий?
– Коротенько.
–
– Ба! Но ведь самострел же!
– Не самострел, а блестящая операция! Вот Гитлеру, чтобы начать войну с Польшей, тоже пришлось...
– Так в чем же сомневаться нельзя?
– перебивает Леха.
– В том, что евреи в тот день на работу не вышли. Все 4 или 6 тысяч работников, что там ошивались.
– А что? Разве суббота в тот день была? Почему не вышли?
– Хамишь?
– слезно спрашивает Виталик.
– Придуриваешься?
– Ладно, проехали...
– В общем, - оживляется Виталик, - как там модно говорится?
– ну-у-у, вы, русские, "попали"! На деньги, на землю, на саму жизнь. Какую бы революшку не пытайтесь затеять - вожди будут наши и среднее звено тоже наше.
– И что делать?
– Это ты меня спрашиваешь?
– всерьез изумляется Виталик.
– Расслабься и релаксируй! Не пустили в садисты, пробуй стать мазахистом.
– И все это ты мне говоришь?
– не в меньшей степени изумляется Леха.
– Это жид, который во мне сидит, честно тебе советует!
– А еврей?
– Еврей говорит: не все так просто, тут как бы не залететь.
– Тому - кого или тот - кто?
– Тем и другим!
– восклицает Виталик, уставившись на Лешку укоризненно, чисто "на голубом глазу", будто видит того впервые.
– Сколько же в вас, русских, наивности! Вроде бы 200 лет рядышком, а не вылечим. Надо было, как кассу фараоновскую взяли, сразу же к вам подаваться, а не бродить, дожидаясь срока истечения давности.
– Вот Извилина считает, что вы - болезнь, - вздыхает Лешка-Замполит.
– Этакое "нечто" на человеческой теле - общем человеческом организме. Инфекционная, и лекарств еще не выдумано, но... можно поколдовать прививками.
– Будете лечить - общий иммунитет загубите, - отзывается Виталик.
– Но согласен, мысль интересная, с поправкой, что мы тоже мутируем. И главным образом, вашими же усилиями! Иначе не было бы средь жидов столько евреев. Патовая ситуация. Сам-то что думаешь?
– А что я?
– простодушно переспрашивает Замполит.
– Ты меня знаешь - мне лишь бы пострелять.
Леха поднимает палец вверх и кривит, улыбаясь так же криво, многозначительно. Виталик не выдерживает.
– Колись, не томи - знаю, с чем-то. Не случайно же заехал...
Замполит достает диск.
– Это копия, здесь картинка специально смазана - если подпишешься, получишь оригинал-качество.
Виталик надевает наушники, вставляет, некоторое время смотрит в небольшой экран, потом вскакивает, отбрасывая наушники, выключает, вынув диск, бросает его Лешке.
– Я не идиот!
– выкрикивает он в пространство, стараясь не смотреть на Замполита.
– Я совсем не идиот!
– повторяет он, и через секунду уже сомневается - таков характером.
– И не слишком на него похож!
– добавляет громко, но не столь уверенно.
И спустя мгновение, понизив голос.
– Откуда это у тебя?
– Оттуда!
– Ты понимаешь, что если станет известно, что материал пришел раньше, до факта происшествия, а я не сообщил куда следует, то паяльником в жопу не отделаюсь?
Замполит умеет быть змеем искусителем.
– А представляешь, что ты в эфир первый выходишь, все остальные
– Когда?
– Через минуту, месяц, через год... когда угодно! Пойдет отсчет - получишь диск, карту-схему, на ней точки для твоих камер, направления, время от "сих" до "сих". Отснимешь материал, как подтвержденку серьезности происходящего, впузыришь приданные "домыслы" без сокращений - это, что, сам понимаешь, попадает под условие. Комментировать материал можешь как угодно. Обзываться тоже по всякому... Кстати, все остальные студии тоже такое получат - от некого анонимного адресата, но только позже тебя, и лишь ты настолько расторопен окажешься, что поверишь этим "бредням". Правильно? Потому-то на указанных точках вовремя и окажешься. Интуиция твоя сработает. Если хочешь, можешь заявить, что личная "голубая интуиция". А вот дальше торгуй собственным эксклюзивом хоть оптом, хоть в розницу... Согласен?
– Не стучи в дверь после того, как ее снес!
– обиженно говорит Виталик.
– Чтобы я Третью Мировую да пропустил?
– Четвертую!
– отмечает Лешка-Замполит.
– Четвертую...
– Ха!
– восклицает Виталик после паузы.
– Ну вы, блин, даете... Нашли-таки место, где можно косточки сложить!
– -------
ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):
Время "Ч" - время начала операции, условное обозначение начала действия войск. Устанавливается в целях согласования действий и обеспечения одновременности нанесения удара различными родами войск (сил). От "Ч", как нулевого значения времени, ведется планирование и подготовка действий. При планировании наступления для каждого рубежа рассчитывается время его прохода "Ч"-минус (часы/минуты), а все действия после прохода точки "Ч" планируются как "Ч"-плюс (часы/минуты)
(конец вводных)
– -------
ПЯТЫЙ - Белоглазов Сергей Иванович (Извилина)
/"Ч" минус - значение ИКС/
Сергей любит наблюдать. Много любопытнейшего по своим странностям можно встретить слоняясь в местах, где живет инородность с привычкой портить хорошие слова добавляя к ним букву "с". Вот, казалось бы, велика беда - одна буква? Но взяв власть, этой буквой принялись портить коверкать на свой лад русские имена и фамилии. И заходили по вновь переименованным улицам вновь объименованные и объфамиленные Степансы Сидоровсы, Михаилсы Ивановсы, Владимирсы Петровсы... Иногда какой-нибудь бедолага, а то и женщина, оскорбленная в своих лучших чувствах, пыталась что-то решить через суд, тщетно объясняя, что она по мужу Шишкина (от слова "шишка"), а не Сиськина (от слова, которое неудобно произнести), и это последнее задокументированное в ее паспорте переименование оскорбляет как ее достоинство, так и детей. Но суд скоренько доказывал, что на территории Латвии она именно Сиськина, так будет называться и впредь, находясь в нераздельной связи с традициями великого и могучего латышского языка, а то, что сами латышские имена в период русской оккупации не коверкались, не может служить основанием периода нашей оккупа...
– тьфу!
– периода нашей государственности!
– называть и склонять русских как-то иначе письменно или устно. И не забудьте, пожалуйста, мадам Сиськина, ее муж господин Сиськин, и дети вашей матери - Сиськины оплатить судебные издержки!