Время темной охоты
Шрифт:
– Я понял! Я только что понял. Вот!
– сказал он громко и резко, потом повернулся к поселенцам.
– Вот те слова, ради которых он меня изводил. Слушайте! Весь этот разговор - провокация, ну конечно, и главарь ваш поэтому провокатор! Ему нужно одно - остаться вожаком. А на Земле он не сможет этого сделать. Он хочет остаться здесь, пусть через кровь, но только здесь, он же не меня уговаривал - вас! Ему нужно, чтобы вы дрались за него!
Косматый что-то неразборчиво крикнул, перегнулся через стол и сильно толкнул Молодого в грудь.
В следующее мгновение Виктор был уже рядом, уже поднимал его.
– Ребята, тихо, ребята, нам пора!
– Подлец!!
– бесился Косматый.
– Х-хармат ползучий! Меня провокатором!
Молодой еще не пришел в себя, он слабо стонал и трогал затылок, а телохранители с энергичным видом уже лезли к нему через стол.
– Ребята, сначала со мной, сначала со мной, ребята!
– приговаривал Виктор, готовясь к драке. Ему было страшно и радостно.
– Стойте!
– отчаянно крикнула Паула. И Косматый повторил за ней:
– Стойте. Пусть убирается.
Телохранители замерли, только тот, который больше ненавидел инспектора, крикнул с досадой:
– Эх, зр-рра!
Их пропустили, кто с угрозой, кто с недоумением, кто со страхом. Виктор не переставая вертел головой и нес чепуху, а Молодой шел покорно, все трогал затылок. Дойдя до двери, он повернулся к Косматому и хриплым, как со сна, голосом проговорил:
– Значит, до скорого!
– Убирайся, Лисенок!
Они открыли дверь, вздрогнули от ветра и холода, и тогда Косматый крикнул, перекрывая шум непогоды:
– Панчуга, останься!
– Зачем?
– Останься, тебе говорю. Он сам дойдет.
Виктор с сомнением покосился на Молодого.
– Я дойду. Ничего, - слабо сказал тот.
– Ну, ладно. Я скоро. Задерживаться не буду.
Иногда бывает, что больше всего о человеке говорят не руки и не глаза, а спина. Спина у Молодого была несолидная - тощая, с острыми плечами, совсем ребяческая. Спина очень одинокого и очень растерянного мальчишки. Виктору вдруг захотелось догнать его и пойти вместе, в конце концов Косматый не командир ему, а парень здесь новичок и может забрести куда-нибудь не туда. Такая буря - не шутка! Но Молодой уже скрылся в пылевых вихрях, и уже не докричаться до него, и знак не подать, и тогда Виктор подумал, что молокососа инспектором не поставят и вообще, может быть, надо ему сейчас побыть одному.
И он вернулся в библиотеку.
8
В библиотеке уже вовсю кипела деятельность, и заправлял ею Косматый. Колонисты сгрудились вокруг сюда, мрачные, недоуменные лица, то один, то другой, получив приказ, срывался с места и, на ходу запахиваясь, уходил в морозную бурю. Дверь почти постоянно была открыта, в библиотеке стало холодно.
Косматый руководил. Ею длинные белые волосы, начинающиеся от макушки, были всклокочены, толстое небритое лицо, утолщенное книзу, из яростного стало яростно-деловитым. Пригнувшись к столу, он водил глазами, выискивая нужного человека,
– Кайф! Тащи сюда все лопаты, какие в запаснике. Быстро!
– Как тебя? Том. Бери с собой сынка и записывай, сколько у кого оружия. И какого. Стой! Возьми с собой еще двоих, этого и... читать умеешь? Хорошо... и вот этого. А то не справишься.
– А ты иди ко мне домой, попроси у жены самописок побольше. Она знает, где. А ругаться начнет, скажи, я велел. Будем людей расставлять.
Виктор примерно понял, зачем он нужен Косматому, и приготовил, как ему показалось, короткий, точный ответ. Лицо и вся фигура его выражали такое непробиваемое упрямство, что Косматый, скользнув по нему взглядом, довольно ухмыльнулся.
– Хорошо смотришь, Панчуга!
– Зачем звал?
– Погоди. Видишь, дела?
И снова занялся другими. Он не замечал его, даже нарочно не замечал, тыкал пальцем в разные стороны, звал кого-то, кого-то гнал прочь, а Виктор переминался, переминался, пока наконец не потерял терпение.
– Так что насчет меня, Косматый? Погода портится.
– Ты погоди с погодой. Ты мне, знаешь что?
– Косматый не смотрел на Виктора, выискивал кого-то глазами.
– Вот что. Ты скажи, какое у тебя на катере оружие?
– Я против Земли не пойду, - выпалил Виктор заготовленную фразу. Зачем тебе мое оружие?
Но Косматый уже отвлекся, снова забыл про Виктора. Правда, был такой момент, когда деловой вид стерся с его лица, глаза расширились, рот съехал набок и проступила такая страшная тоска, что Виктору стало не по себе. Но Косматый тут же набычился, еще больше пригнулся к столу, рявкнул:
– Гжесь, погоди-ка!
Высокий рябой колонист, собиравшийся было уйти, обернулся и неприветливо спросил:
– Ну?
– Ты же все равно своего Омара сейчас вызывать будешь, правда?
– Что, нельзя?
– Так ты ему скажи, пусть с пеулами договорится, - в голосе Косматого слышалось непонятное торжество.
– Пусть они идут сюда с лопатами, норы боевые строить помогут. Да пусть колючек метательных побольше приволокут.
– Омар не пойдет, - угрюмо пробурчал Гжесь, - Омар не захочет драться.
– А чего еще твой Омар не захочет?
– вскинулся Косматый, мгновенно ярясь (но тоска, тоска проглядывала сквозь его ярость).
– Погоди, Панчуга, сейчас. Что тебе тот Омар? Он и десяти лет здесь не прожил, только все портит.
Виктору показалось, будто шум бури усилился, но это было не так, просто смолкли все разговоры в библиотеке.
Гжесь тяжело поднял глаза на Косматого:
– Омар не хочет, чтобы ты командовал нами.
– Да ну?
– притворно удивился Косматый и почти лег подбородком на стол.
– Он говорит, что ты не имеешь права делать с нами все, что тебе захочется, что люди устали от тебя.
Косматым не сразу справился с лицом, сглотнул, прищурил глаза, выпятил губы.
– Дальше.