Время теней
Шрифт:
Хрустальные фигуры зверей под потолком излучали бледный свет на ряды скамей на четырёх трибунах, окружающих квадратный подиум посередине. Нарата сравнила мысленно этот зал с радверовским "цирком", где на потеху детишкам заставляли бедных животных проделывать выдрессированные из-под палки трюки или драться друг с другом людей-военнопленных. Умертвление людей, в отличии от гибели любого другого создания, Светлым можно было показывать — люди же "низшая смертная раса"… А здесь, в Обелиске — не круг, а квадрат, ещё сильнее подчёркивал свару мудрецов четырёх философий за пожертвования паствы.
— Мы рады визиту госпожи
— Зато христиане зачем-то пригласили своего митрополита, — Нарата, проходя к нижним коротким скамьям, посмотрела на сидящего вдали старца в расшитых золотом одеждах. Борода у старика едва ли не касалась пола. Даже сидя, человек опирался на тяжёлую витую трость. — Хотя первой же строчкой в их Псалтыри сказано: "Блажен, иже не идет на совет нечестивых".
— Христиане в Нашаре пока далеки от блаженства. Если не будут ходить на этот совет, то… — Анепут не стала продолжать, но в голосе её позвучало многое. Нарата кивнула, соглашаясь, и перевела разговор на новую тему:
— Я твоего сына в последнее время чаще вижу, чем ты.
— Он, как и его отец-нав, самодоволен и кичится своей непохожестью на окружающих… — усмехнулась Анепут. — Пусть Инпу продолжает быть сар-волхом Хардола. "Навский деградант и мутант" во главе региона замедлит его культурный захват "чистокровными" антами с севера.
— Раз мы заговорили о политике, пока тут ещё не слишком шумно, я начну, — Нарата прервала беседу, скатывавшуюся к неприятным для Тёмных дежурным фразам, бесполезным ложной заинтересованностью. Никто не препятствовал ей вступить на арену, шепоток даже притих, все жаждали узреть выступление нового актёра, оценить новые шутки и трюки. В этом их ждало разочарование. С первых слов Нараты улыбки потухли, заинтересованность же уступила место удивлению, недоверию, а кое у кого — даже страху.
— Радвер, да простит меня благодетель всех Светлых, поднявший Хардол с колен на крылья, был засранцем, но в одном рассуждал здраво. Для дракона молитва — лишнее. Кобники умеют объединяться с высшим началом и просить его исполнять их волю, иногда же, наоборот, подстраиваются под волю Вселенной, чтобы пророчествовать или просто выжить. Значит, не нужны ритуалы и молитвы, а тем более — посредники между богом и разумным. Ваша главная цель — не поклонение, а воспитание последователей, передача им знаний о мире души и о пользе морали. Светлые, Тёмные, поконники и христиане в целом говорят об одном и том же и учат одному и тому же. Ваши различия лежат в таких частностях, которые касаются культуры — есть хлеб или мясо, трахать одну самку или вообще отрезать себе половые органы.
Нарату не перебили гневными выкриками. Похоже, Четверица всё же выполняла свои функции, "сглаживая углы" как основных вероисповеданий, так и различных ответвлений. Вряд ли сару-Воплощению удалось своей речью породить сомнения в закоренелых головах, но её хотя бы выслушали — и то хорошо.
— Конечно, легко говорить демону, что свою душу с Тьмой разделил… — всё-таки буркнули из передних рядов.
— Самой Тьме отказаться от поклонения себе? — улыбнулась белая златогривая Нармела,
— Потому что они хранили не те традиции, которые надо, — пламенно пробасил дракон с бледно-жёлтой шерстью с оранжевыми тигриными полосами, будто горящими внутренним огнём. Это был Далезор Феникс: сын последнего демиурга, Радвера, и правнук куда более известного народоводителя Светлых — Семаргла. Мирувей, политический и религиозный лидер Антеи. — Нарата, неужели ты наконец решила исполнить данный тебе Святым Перуном наказ?
Только единство с Тьмой и собственная выдержка не дали Нарате округлить глаза от удивления. Но уши она подняла:
— Не изволишь прояснить, что имеешь в виду?
Мирувей Далезор с охотой и выражением принялся декламировать Святые Знания с самого начала:
Как собирались на севере Антеи,
На оси мира, где град Асгард воздвигнут,
Где наши предки, которые прилетели
С дальних звёзд, приземлились, чуть не погибнув,
Как собирались в Асгарде волхвы премудры:
Асы и расы, уры и даже щуры,
Сели волхвы по ряду в четыре кола,
Ждали, когда Перун прилететь изволит.
Вот и летит Перун на своей вимане
С блеском, огнём, грохочущим трубным гласом,
Вот приземляется в центре всего собранья,
С борта исходит он в облике прекрасном.
Тело его не дозволено видеть смертным,
Кто узрит небожителя — тут же слепнет,
Нет ещё среди нас чистоты душевной
Чтобы сиять, как он, и глядеть безвредно.
"Будьте же здравы, братья мои меньшие,
Дети богов и борцы с темнотою нави!
Души свои предо мною вы обнажили,
Знаю я, что вас сейчас гнетёт, печалит.
Многие пали в рати со злою навью,
Только что нету смерти — они не знали
Кто по благим поконным дорогам идет,
Смерть видит вкруг себя, для себя — не видит…"
— При чём здесь Нарата? — оборвала Нармела затянувшееся выступление. Дочь Мирдала имела представление о размерах данного священного текста и поняла, что Далезор просто перетягивает на себя время и чужое внимание.
— Священные хартии не принято излагать в обрывках, чтобы не повредить целостному их пониманию, — Далезор самодовольно сверкнул глазами — почти что буквально сверкнул. — Но если вы пообещаете после заседания повторить полный текст Святых Знаний самостоятельно, в дальнейшем я ограничусь цитированием непосредственно касающихся обсуждения отрывков. Слушайте слова стотысячелетней давности:
"Хитростью навов неправедные веры
Ваших потомков сознания захватят.
Первым внушат, что без всякой разумной меры
Можно смешивать кровь и в телах меняться -
Так их потомство станет слабо и хило,
Сами детей породить не смогут, вымрут.
Навы захватят земли по праву крови,
Ведь породнились с ними помимо воли.
В голову вбьют вторым, что они бесправны
Что не сыны богов, а рабы у Бога.
Значит, должны отдаться во всём составе