Время терпеливых (Мария Ростовская)
Шрифт:
Ярослав молча двигал желваками. Всё правильно, всё верно. Вот она, цена глупости князя Володши Полоцкого. Всё, что нужно было сделать тогда — перебить немецкое посольство. Уж как-нибудь разобрались бы с литвинами и ятвягами, ливами и прочими… По-свойски бы решили все вопросы. Зато сейчас не висел бы немецкий меч над затылком у всей земли русской. Вот и Миндовг этот откажет сейчас в помощи, как отказал Брячислав. И по той же самой причине — постоянная, неослабевающая немецкая угроза.
— Понимаю твои опасения, князь, — князь Ярослав постарался придать
— Возможно, — покачал головой Миндовг. — Вполне возможно. А почему Новгород не спешит вам на помощь?
— А потому же, почему и ты, княже, не спешишь, не в обиду будь сказано, — усмехнулся Ярослав. — Немцев боятся за спиной. И князь Брячислав тоже. И не возьмёт в толк никто, что как разорят господин великий Новгород поганые, так и Плескову недолго стоять, а там и Полоцку. И неизвестно ещё, кто вперёд возьмёт города сии, немцы или татары. Ну а после Полоцка уже и Литве очередь настанет…
— Складно говоришь ты, Ярослав Всеволодович, — вздохнул Миндовг, разглаживая ладонью скатерть. — Очень убедительно выходит у тебя. И если бы князь Брячислав дал тебе войско, хотя бы семь-восемь тысяч, да выступила в поход новгородская рать вкупе с псковичами, то ни минуты не сомневался бы я. А так не знаю… Татары те далеко пока, немцев же можно ждать уже по весне. В общем, думать надо.
— Спасибо, что не отказал, княже, — чуть улыбнулся Ярослав. — Однако думать надо быстро, уж извини, что говорю тебе слова сии. Каждый день может стать решающим.
В зал быстрыми неслышными шагами вошёл молодой паренёк в иноземном немецком платье — как уже понял Ярослав, посыльный у князя Миндовга. Подошёл вплотную, наклонился к самому уху господина, зашептал что-то быстро по-литовски…
— В общем, так, — выслушав молодого человека, мотнул головой Миндовг. — Рати я тебе не дам, князь Ярослав. Ни к чему тебе она.
— То есть как?.. Что?.. — Ярослав Всеволодович побледнел. — Что случилось?!
— Войско князя Георгия разбито наголову, — печально усмехнулся литовец. — И сам он убит. Это позавчера было ещё, на реке Сить — есть такая у вас там?
Ярослав уцепился за стол, чтобы не упасть.
— Да, это позавчера было. А вчера взят Торжок. Так что войско нам теперь самим понадобится, князь…
Возможно, литовец говорил ещё что-то, но князь Ярослав уже не слушал его. В голове нарастал звон, стол перед глазами поплыл куда-то, и Ярослав всеволодович молча, мешком повалился с лавки.
— Эй, помогите ему! Воды живо, ну!
…
— … Держится пока Торжок, уж две седмицы, почитай, держится. Да только ежели не поможет Господин Великий Новгород своему граду подданному, то недолго уже продлится осада.
Купец
Ратибор снова мельком взглянул на молодую женщину, сидевшую в розвальнях. Госпожа княгиня и единственный страж при ней — вот и всё, что осталось от славного города Ижеславля в земле рязанской. И как они выжили, как пробрались ночами через рыскающие всюду татарские заслоны… В Новгород, скорее в Новгород!
После выхода на Селигерский торный путь ночное передвижение потеряло всякий смысл. К Новгороду спешно уходили санные обозы, встречных же не было вовсе. Все понимали: Торжок — последняя преграда на пути татарских орд к Новгороду. Если он падёт… Нет, не так. Теперь уже нет сомнений — как только он падёт…
Снег уже не скрипел под полозьями, а влажно шуршал, то и дело выбрасывая снежно-водянистые брызги. Надо же, весна… Неужели прожили эту страшную зиму?
Обоз растянулся, и купец притормозил. Спрыгнул, бегло проверил сбрую. Витязь тоже спешился, размять ноги. Обвёл глазами округу. На взгорке, неподалёку от дороги торчал здоровенный, потемневший от непогоды крест.
— Что сие за знак?
— Это-то? — купец вновь запрыгнул в сани. — Игнач крест это, такое прозванье. Н-но, снулая! — дёрнул вожжи, и розвальни покатили, забрызгали талой жижей.
Ратибор не стал более спрашивать — что да зачем. Крест и крест. Игнач так Игнач. Мало ли крестов на Руси ныне?
Вялая, сумрачная мысль ещё не покинула отяжелевшую, будто с похмелья, голову, а опытный глаз витязя уже уловил движение. Ратибор всмотрелся. Так и есть — пара коней скачет, а всадник только один.
Гулко ухнуло сердце. Вестник. И Ратибор уже знал, угадал, какая это весть.
— Э-эй, люди русские! — всадник притормозил коней, тяжко поводивших боками, Слез, поправил подпругу, сам тяжело дыша. — Всё. Нету больше города Торжка.
Обозники обступили вестника, молча и страшно.
— Позавчера пал Торжок. Никого не пощадили поганые, сделали на месте славного града пусто.
Всадник отдышался, оглаживал коней.
— И хуже того весть. Татары бают, будто разбили они рать великого князя Георгия Владимирского, укрытую в чащобе до поры. На Сити-реке дело было, сеча лютая и долгая. Все полегли, и князь Георгий тож. Так что некому ударить поганым в спину. Некому защитить землю русскую.
Всадник вновь вскочил на коня, на запасного.
— Спасайтесь, люди! Торопитесь! Батыга идёт на Новагород серегерским путём. Уже идёт!
Он пришпорил коня, и помчался, разбрызгивая талый снег. Столбняк, напавший на людей при недобром известии, разом слетел, все задвигались, обоз торопился начать движение.
— Господи… — услышал он позади себя. Обернулся. Княгиня, оказывается, тоже слезла с розвальней и сейчас стояла, чуть покачиваясь — Господи, услышь…
Она вдруг встала на колени перед тёмным крестом, врытым в землю.